Кожа

Когда они ехали по морю в закрытой коробке, накрытой коврами, Хоуп расслышала знакомый рык. Она постучала в крышу коробки, и управляющие остановились. Хоуп вышла и увидела Медведя. Он косолапил по ледяной поляне в сторону от группки щуплых учащихся в форме, они кидали в него снежки. Учащиеся увидели, что остановилась коробка с полозьями, и быстро двинулись к острову. Хоуп потребовала у Принцессы свою зарплату за месяц вперед, и срочно. Принцесса сделалась недовольна, но протянула руку из-за дверцы коробки — тряпку с монетами. Хоуп позвала Медведя, он не слышал. Она, хромая, побежала за ним. Наконец он остановился на ее окрик и пошел к ней навстречу. Он обрадовался Хоуп, увидел ее явно неработающую одежду и сказал, что он сразу понял, что она быстро переродится. Но попросил перестать ходить, как он, переваливаясь. Его английский был толстоват, но намного лучше, чем у Принцессы. Хоуп отдала Медведю тряпку с монетами и попросила его приносить раз в три-четыре дня, до весны, Робу и Алисе маленькие пироги. Медведь пообещал, и Хоуп почувствовала, что он не врет.

И вот теперь они ехали по длинной и долгой земле. Качались, тряслись, звенели. На лошадиные ремни и на саму коробку вешали колокольчики. Такие, только огромные и несколько — поменьше, Хоуп видела на церквях. Еще на них были крыши, похожие на луковицы, часто золотые. Хоуп думала про разницу между крышами домов работающих и крышами церквей. В Главный город заезжать не стали. Принцесса собралась посетить несколько своих неработающих знакомых. Останавливались ночевать в придорожных домах, местные работающие по металлу переодевали лошадей и колеса. При виде Хоуп неработающие застывали на месте, одна неработающая потеряла сознание и свалилась, неработающие взрослые крестились, неработающие дети собирались стайками, ходили за Хоуп, если она передвигалась по улице, иногда кидали в нее снежки. Принцесса велела управляющим лошадьми разгонять детей. Кроме Маруси, у Принцессы было с собой трое транспортных работающих мужского пола. Двое управляли лошадьми, еще один всегда прикреплялся за коробкой. Те, правда, сами нервно смотрели на Хоуп. Хоуп решила не обращать ни на кого внимания. Маруся боялась Хоуп по-прежнему, никогда не оставалась с ней наедине, хотя та старалась говорить вежливо и даже ласково на зарождающемся у нее русском языке. Принцесса называла Хоуп — Хоуп, Маруся никогда и никак не обращалась к ней, а в разговоре с неработающей или другими работающими называла ее Маврой.

Принцесса была с Хоуп всегда нервно-мила. То говорила без пауз на своем драно-лоскутном английском, то молчала часами. Хоуп казалось, что на людях неработающая постоянно следит за ней, как надзирающая. И были причины. В богатом гостевом доме, слишком дорогом для Принцессы (они остановились там просто потому, что застряли в снегу недалеко от этого места), к Хоуп приблизилась по-главногородски одетая Хозяйка, представилась тоже принцессой с объемной фамилией. Эта принцесса походила на настоящую. И на красивом, почти не потревоженном акцентом английском предложила Хоуп служить у себя во дворце в Главном городе. Назвала зарплату. Хоуп уже разбиралась в русских деньгах — это было очень много. Ей это понравилось. Настоящая принцесса прибавила, что у нее уже живет семья таких же, как Хоуп, служащих по дому. Муж открывает двери и прикрепляется на заднюю сторону транспорта, а его жена приносит еду и сопровождает ее, Настоящую принцессу, в дома других хозяев. И у пары растут дети, в том числе старший сын, ему уже пятнадцать, через года два ее, Хоуп, можно будет выдать за него замуж, чтобы они продолжили династию домашних служащих. Хоуп улыбнулась, вежливо, на английском языке, которым она обычно разговаривала с неработающими людьми в дни ее поэтической публичности, то есть стерильном, бесчеловечном, ответила, что она благодарит за предложение, но не сможет. И вернулась к покрасневшей от нервов Принцессе. Они погрузились в коробку и поехали дальше.