Кожа

После одежды и транспорта осталось нанять управляющего лошадьми. Ведь как путешествует хозяйка: она, работающая или компания, хотя бы один управляющий лошадьми. Они приблизились к торговым рядам с людьми. Домне в коже Хоуп стало зло. Она видела выставленных женщин, мужчин и даже медведей разного возраста. Медведей обычней всего делали работающими, они встречались в стране часто и были сильные, подходящие для разной тяжелой работы. Полуработающие рядом кричали, что сдают внаем. Хоуп в коже Домны спросила, чего с Домной в коже Хоуп такого. Та объяснила. Хоуп в коже Домны тоже разозлилась. Поспрашивали цены найма на управляющих лошадьми. Убедились: цены были высокими, не наемными, а розничными, за души — как говорили во Второй стране Хоуп. На этой ярмарке настоящих наемных не было. Домна в коже Хоуп сказала, что не собирается никого покупать. Хоуп в коже Домны подумала и ответила, что они кого-то купят и дадут ему свободу. Снова спрашивали про цены именно найма управляющих лошадьми, полуработающие спокойно отвечали, что это и есть цены найма. У женщин не хватало денег. Они перешли в ряд с медведями. Домна никогда раньше не видела, чтобы продавали говорящих медведей. На ближайшей к их деревне ярмарке такого не случалось, город был маловат. Стоимость управляющих лошадьми медведей тоже оказалась высокая. Только одного, совсем молодого и напуганного медведя — Илью — продавали за половину обычной цены, поодаль ото всех медведей. Полуработающий, который его продавал, говорил, что хоть зверь и тощеват, но лошадей хорошо знает с медвежьего детства и правильно управляет ими, к тому же сможет помочь в других делах в дороге: починить колесо, разжечь костер и даже приготовить еду. Полуработающий сильно волновался и еще сбил цену. Женщины согласились. Как только Полуработающий получил деньги и выдал им бумажку о найме, он убежал.

Хоуп в коже Домны продала телегу на стоянке транспорта работающих и полуработающих. Илья присоединил полуоткрытую коробку на колесах к лошади Домны и ее бывшего Мужа. Они двинулись дальше в сторону Второго главного города. Илья все время молчал, но вел хорошо и спокойно, лошадь стала слушаться его почти сразу.

Во время путешествия то Хоуп в коже Домны представлялась Хозяйкой, а Домна в коже Хоуп — ее служащей (и одевалась Хоуп в коже Домны как хозяйка, а Домна в коже Хоуп почти как хозяйка), то Домна в коже Хоуп представлялась Хозяйкой, а Хоуп в коже Домны — ее служащей (Домна в коже Хоуп одевалась как хозяйка, а Хоуп в коже Домны одевалась как ее работающая). Иногда они обе изображали путешествующих иностранок и одевались обе как хозяйки. Для обеих это были новая жизнь и новые переживания. Домна в коже Хоуп хоть и привлекала постоянно внимание, ощущала себя все равно свободной, другой, даже больше, чем хозяйкой, — человеком, который неподвластен системе этого пространства с работающими и неработающими из-за своей очевидной иности и странности. Именно за это, поняла Домна в коже Хоуп, уважали так в ее Первой стране иностранцев.

Хоуп в коже Домны чувствовала себя тоже странно: она могла то снова сойти за работающую, то в тот же день, переодевшись, становилась Хозяйкой-иностранкой (для Пропускного документа она выбрала себе обычное для ее Первой страны незаметное белое имя). И в том, и в другом случае находились свои преимущества. Работающей она настолько не представляла ценности, что ее вовсе никто не замечал, она была при Хозяйке, поэтому от нее не требовали ничего другие люди. Когда она была Хозяйкой-иностранкой, ее просили предъявить документ, заплатить, суметь объясниться и сильно уважали заранее просто за то, что она иностранка и неработающая.