Кожа

На самом деле Хоуп в коже Домны была увлечена чтением и не хотела особенно отвлекаться на кого-то. В журнале, который она получала ежемесячно вслед за мертвой Женой хлебного капиталиста, очень рекомендовали новый роман уже известного русского писателя. Хоуп в коже Домны заказала себе этот роман и теперь читала его днем и даже ночью со своим словарем-дневником. Пару раз она даже отменила из-за своего чтения занятия с Дочерью хлебного капиталиста, сказав, что в доме слишком шумно для уроков. В книге рассказывалось про человека, который, используя бюрократию Второй страны Хоуп в коже Домны, ездил по неработающим и покупал у них уже умерших работающих. То есть фактически спускался в мертвое царство. Хоуп в коже Домны вычитывала там объяснения, ответы… Ей было не с кем обсудить роман.

За два дня до охоты в комнату Хоуп в коже Домны утром пробралась очень негромко плачущая Дочь хлебного капиталиста. Она показала учительнице-компании свое нижнее белье. Хоуп в коже Домны успокоила ее, рассказала, что это такое, для чего это нужно, и показала ей, как нужно обращаться со специальным поясом со свернутыми тряпками. Дочь хлебного капиталиста попросила Хоуп в коже Домны не рассказывать Хлебному капиталисту и Пестрому вихрю про это, потому что она никогда-никогда не хочет рожать наследника, потому что ее мать умерла, пытаясь родить наследника. Хоуп в коже Домны пообещала и впервые обняла Дочь хлебного капиталиста.

В день перед охотой в доме-каравае сделалось совсем плотно и суетно. Через библиотеку ходили люди и медведи. Хоуп в коже Домны отменила вечернее занятие, и они с Дочерью хлебного капиталиста разошлись по своим комнатам. Хоуп в коже Домны читала, добралась до воскрешения мертвых работающих, это было интересно, но Воскресавший не знал этих работающих, судил по ним из набора своих представлений о них. Дом заснул рано, потому что вставать на охоту надо было рано. Хоуп в коже Домны тоже заснула. Потом ночью ее разбудила Дочь хлебного капиталиста, она жаловалась на боль в животе и спине и постоянную духоту. Хоуп в коже Домны открыла окно и дала Дочери хлебного капиталиста выпить свой порошок. Через окно в комнату влетела семья крупных снежинок, вместе с ними — обжигающие, морозные полоски воздуха. Дочь хлебного капиталиста полежала на кровати Хоуп в коже Домны и потом, как ей стало лучше, ушла. Хоуп в коже Домны, кутаясь в одеяло и закрывая окно, увидела Рисующего сына, выходящего из пристройки для лошадей, удивилась немного и легла спать.

На следующее утро почти все жители дома-каравая, даже Пестрый вихрь, уехали сопровождать охоту. Хоуп в коже Домны и Дочери хлебного капиталиста оставили завтрак в библиотеке. Дом-каравай молчал. Дочь хлебного капиталиста сказала, что ей нравится, когда тихо и нет людей. Хоуп в коже Домны ответила, что ей тоже. Дальше они сразу стали заниматься. Хоуп в коже Домны разбирала маленькое сочинение Дочери хлебного капиталиста на английском. Ошибок находилось не очень много, но и не очень мало. Вдруг с улицы сквозь окна полез страшный женский-мужской-звериный вой. Он надвигался на дом-каравай. Хоуп в коже домны и Дочь хлебного капиталиста подошли к окну. Воющая толпа ехала, бежала, скакала за полуоткрытой коробкой на колесах, в которой кто-то распластался. Звук достиг дома. Тяжелые деревянные двери хрустнули от резкого открывания. Вой сделался громче и мощнее в несколько раз. Дочь хлебного капиталиста заткнула уши руками. Хоуп в коже Домны сделала так же. С ладонями у ушей они спустились вниз, и их чуть не сбила кричащая мощная масса из людей и медведей в коридоре. Она внесла кого-то в спальную комнату Хлебного капиталиста. Потом появился доктор, и вой превратился в глухой, постоянный ной.

Хлебный капиталист упал с лошади на самой быстрой своей скорости, настигая загнанного зайца. От мороза перетерся и треснул кожаный ремень сиденья. Устраивающие охоту испуганно и удивленно бродили по дому. Приятели-капиталисты разъехались по делам. Женщины из Пестрого вихря шипели на них. Хлебный капиталист не очнулся, ни с кем не попрощался и умер через два дня. Дом-каравай заплакал. Заезжал Расследующий, расспросил Устраивающих охоту, работающих, полуработающих. Перекрестился, сказал что-то вроде того, что все решает Бог (у Хоуп в коже Домны в словарном дневнике была эта фраза). После похорон дом-каравай почерствел. Все теперь — домашние работающие, полуработающие, — словно Дочь хлебного капиталиста, улеглись в своих комнатах и углах. Время от времени норы и лестницы дома плакали и скрипели. Даже Хоуп в коже Домны забросила читать и лежала в кровати, думая, что Рисующий сын оказался таким же, как его отец, что Хлебный капиталист был прав и что нет другого способа добиться свободы без воли хозяина. На все во-ля Бо-жья. На все во-ля Хо-зя-ин-а. На все во-ля Мо-я.