Кожа

Жители дома-каравая не переговаривались, не занимались хозяйством, не накрывали на стол, не ели, не кормили животных. Дочь хлебного капиталиста сидела в своей комнате, на третий день оделась в уличное, вышла, постучалась к Хоуп в коже Домны и позвала ее гулять. Они ходили, застревая ногами в снегу за забором с железными колосьями. Раньше им вытаптывали тропинки работающие, но теперь все остановилось. Лес был тоже пустой и тихий, словно союзничал с домом-караваем в трауре. Никто не встречался. Хоуп в коже Домны почему-то ожидала, что им встретится Рисующий сын. Но он не появился. Учительница-компания и студентка молчали. Потом Дочь хлебного капиталиста попросила на английском Хоуп в коже Домны взять ее с собой. Хоуп в коже Домны покачала головой и сказала, что у Дочери хлебного капиталиста будет своя личная жизненная история, такая, какую она сама себе захочет.

Через две недели после похорон приехал Племянник хлебного капиталиста, его вырвали из университета русского Главного города становиться единственным наследником, каким он был записан в завещании Хлебного капиталиста. Домашние работающие собрались с силами, принялись готовить еду, убираться, следить за животными. Новый хлебный капиталист был завален хлебными бумагами. Новый хлебный капиталист не очень любил еду, хлеб, просил, чтобы ему приносили безмясный суп в его новую рабочую комнату. К нему потянулась вереница. Новый хлебный капиталист был напуган. К нему тянулась очередь из должников Хлебного капиталиста, заемщиков Хлебного капиталиста, всех тех, кто от него что-то хотел, а теперь хотел от Нового хлебного капиталиста. Богатый работающий тоже приехал. Новый хлебный капиталист сразу отпустил его и семью, поразившись количеству денежных бумаг в переданном ему сундуке. Клавдия отказалась ехать вместе с отцом. Пестрый вихрь обступил ее и, шипя, не давал Богатому работающему к ней прорваться.

Рисующий сын в новой дорогой одежде полуработающего появился в доме-каравае и вызвал Хоуп в коже Домны для разговора. Она повела его в сад, решила, пусть будет как в романах. Он сказал ей, что, как и обещал, теперь свободен, и снова позвал замуж. Сказал, что они уже купили дом в сорока километрах отсюда, в городе на Большой реке. Хоуп в коже Домны помолчала и только спросила, как он сделал так, что Расследующий не заметил, что кожаный ремень был подрезан. Рисующий сын сделался малиновым в лице и тяжело задышал, как Хлебный капиталист. Хоуп в коже Домны сказала, чтобы он не волновался, она никому не скажет. Потому что не знает, как на его месте поступила бы сама. Рисующий ответил, что его семья заплатила Расследующему. Хоуп в коже Домны медленно кивнула. Рисующий сын ушел.

Хоуп в коже Домны объявила Новому хлебного капиталисту, что уезжает по своим семейным делам, оставляет службу, предлагает назначить себе замену и готова сама ее подыскать. Новый хлебный капиталист сказал, что полностью ей доверяет, как Хоуп в коже Домны и предполагала. Она уже нашла Новую учительницу-компанию через объявление в газете, немолодую британку, строгую, но старательную, с очень хорошей рекомендательной характеристикой. Хоуп в коже Домны написала ей, и ответное письмо той очень понравилось. Новая учительница-компания через полторы недели добралась до дома-каравая. Хоуп в коже Домны представила ей Дочь хлебного капиталиста, попросила ту саму на английском рассказать, что они уже изучили. И уже потом, наедине объяснила, что у ученицы могут появиться сложности с едой, сном, учебной концентрацией и памятью, но не из-за лени и вредности, а из-за постоянной ненужности. Новая учительница-компания сообщила, что понимает, и поблагодарила Хоуп в коже Домны за информацию.

Хоуп в коже Домны попросила у Нового хлебного капиталиста написать ей характеристику на английском или французском. Тот написал по-английски очень формальное рекомендательное письмо и сделал несколько ошибок. Хоуп в коже Домны собрала свою одежду, книги, книги с записями, некоторые журналы и деньги, которые скопила, служа в доме-каравае. Этого должно было хватить на дорогу домой и на большую часть для выкупа матери. Хоуп в коже Домны решила, что она обязательно придумает, как еще заработать, если денег не будет достаточно. По дороге к выходу из дома-каравая она нашла в коридоре моющую зеркало Клавдию и подарила ей соломенно-деревянно-тряпочную куклу из дома ее семьи. Та ничего не сказала, но куклу приняла. На пороге Хоуп в коже Домны обняла Дочь хлебного капиталиста, наклонила свое тело в сторону Нового хлебного капиталиста, который на удивление вышел ее провожать, в сторону Новой учительницы-компании и домашних работающих. Прощающиеся наклонили свои тела в ее сторону в ответ. Хоуп в коже Домны погрузилась в закрытую коробку на колесах и поехала. Рядом на сидении лежал большой мешок. Хоуп в коже Домны развязала его. Ее руки согрел жар, а в ноздри забрался вкусный запах. В мешке лежали недавно испеченные булки с румяными боками.

***