Читаем Кожа полностью

Кожа

Домна в коже Хоуп кричала и выла от боли. Не постоянно — время от времени. Словно боль прибегала и убегала. На самом деле она длилась всегда. Просто у Домны в коже Хоуп не осталось сил, чтобы кричать постоянно. Кудрявые волосы Хоуп на голове Домны в коже Хоуп были покрыты каплями жидкости. Домна в коже Хоуп лежала на огромной кровати с рельефными столбами по углам, которые держали тканую крышу. Над Домной в коже Хоуп сидели и стояли полуработающие или работающие женщины и худой лысый мужчина с закатанными рукавами и в фартуке. Они трогали ее, обтирали тряпками и разговаривали с ней по-русски. Комната, в которой они все находились, была вытянутым светлым пространством, очень хозяйским, с диванами в цветочных тканях, картинами с природой в рамках, портретами, в том числе Главного русского хозяина, с извивающимся рельефом по стенам, сосудами из фарфора, фигурами львов и младенцев в золоте. Закхекал и заныл новорожденный. Лысый Лечащий держал только что появившуюся девочку с кожей немного светлее кожи Хоуп в своих иссине-бледных руках в рыжую крапинку. Потом Лечащий передал ребенка женщинам, проверил мать, которой была Домна в коже Хоуп, велел ей отдыхать и прошел из комнаты в широкий, тоже по-хозяйски богатый коридор, где поздравил по-французски отца — молодого неработающего с кожей темнее кожи Хоуп.

Глава 9.
Благо

Я проснулась. Земля лежала плоская. Небо тоже. А я растянулась между ними, обозначая их границу. Они казались одного бледно-желтого цвета. На земле не проступало ни камня, ни трещины, ни травинки, ни корешка. Она выглядела как искусственное покрытие в спортзале. На небе не висело облаков, солнц, лун, туч, звезд, Черепа нигде не было. Я попыталась вспомнить, куда я шла, когда споткнулась о него. И не смогла. Поднялась на ноги, распрямилась и двинулась вперед, смешивая медленный бег и быстрый шаг. Тело отвыкло, я пыталась напомнить ему, что бежать — это нормально, даже хорошо. Появилась одышка, заболело в боку и под грудью. Я все равно бежала, хотела добраться до края этой плоскоты. Тело привыкло и смирилось. Небо и земля нисколько не менялись. Одышка осталась, но боль почти закончилась. На ходу я сплевывала выливающуюся изо рта слюну. Моя кожа выделяла пот не только под мышками, между ногами и на голове, а по всей своей долготе и широте. Одежда вымокла. Я чувствовала, что потеют даже мои локти. Но бежать становилось легче и легче, мне становилось лучше и лучше. Вдруг внешними углами глаз я стала замечать вытянутое красное пятно, движущееся вместе со мной. Оно появлялось то справа, то слева. Каждый раз, когда я поворачивала голову, чтобы рассмотреть его получше, оно исчезало. Из-за внимания к красному пятну я стала бежать медленнее и уставать от вращения головой. Поэтому я решила больше не отвлекаться на него и просто продолжила двигаться вперед. Одышка стихла, бежать стало совсем легко и хорошо. Небо и земля все еще не менялись ни формой, ни поверхностью, ни цветом. Но я знала, что они должны стать другими со временем, с долготой и широтой. Вдруг впереди шагах в двухстах от меня возникла темно-красная, немного блестящая, словно мокрая, фигура человеческой формы. Я плохо видела из-за залившегося в глаза пота, но точно понимала, что фигура стояла ровно на моем пути и смотрела на меня. А я на бегу засмотрелась на нее и споткнулась. Ударилась рукой и лбом. Перевернулась на спину.

— All good?

Рядом лежал Братец Череп и таращился на меня глазницами. Это о него я снова споткнулась. Приподнялась и огляделась. Красной фигуры не виднелось нигде.

— All good.

— Are we good?

— We are good.

— Good.

— Good!

— Yeah, good.

— Тогда слушай, что было дальше.

— Подожди, Братец Череп, я тебе расскажу сначала чуть-чуть про себя. Снова небольшую историю из моей жизни.

— Хэ! Давай.

— ……………………..

— Ну, я слушаю.

— Я не могу вспомнить ничего совсем.