Кожа, в которой мы прячем правду (СИ)

Он не должен был выжить — и всё-таки выжил.

Анкано, заносчивый говнюк, чуть было не погубивший Коллегию, — и кто знает, куда бы дальше завело его помешательство? — выжил, а Мирабелла мертва. Савос — мёртв…

Впрочем, Брелина по личному опыту знала, что от судьбы не стоит ждать справедливости, и этот расклад не особо её удивлял.

Талморского шпиона, прикрывающегося неискренними речами о дружбе, в Коллегии невзлюбили все и сразу: довольно и одного того, что он был талморским шпионом, однако Анкано всячески облегчал задачу, охотно демонстрируя вздорный, неуживчивый нрав и редкую даже для альтмера надменность. Он и для Драконорожденной не делал исключений, нарываясь на ссоры вместо того, чтобы попробовать заполучить такого могущественного союзника.

Брелина не сомневалась: Винтерхолд для Анкано был ссылкой. Вот только вместо того, чтобы хоть как-то попытаться исправить положение и выслужиться перед начальством, он предпочёл вымещать обиду на окружающих — с предсказуемым результатом. По всему выходило, что этот засранец не должен был выжить — он долго и основательно ковал свою собственную погибель, — но всё-таки выжил!

То, что по прогнозам целителей выжила только его физическая оболочка, служило слабым, но утешением. Брелина всё разузнала: Колетта Маренс, главный специалист Коллегии по магии Восстановления, считала, что “общение” с Оком Магнуса непоправимо повредило Анкано мозг. В сознание он никогда не сможет прийти, и жизнь в нём теплится лишь до той поры, пока поддерживается зельями и заклинаниями. Магистр Маренс, тоже особой любви к Анкано никогда не питавшая, предлагала позволить ему умереть, — какой толк заботиться о провалившемся талморском шпионе, чуть было всех их не погубившем и ни на что больше не годном? — но Мэва была непреклонна.

— Если есть хоть с напёрсток шанс, что этот паршивец сумеет мне дать ответы, то я не хочу от него отказываться, – говорила она, хмуря пшеничные брови. — Я понимаю, сидеть над ним мало радости, да и вечно так продолжаться не может. Но ещё месяц мы можем себе такое позволить? Мало ли что случится за месяц! Боги в последнее время щедры на чудеса — может, и в этот раз расщедрятся?

С Драконорожденной никто не спорил, и дело было не только в знаменитом нордском упрямстве, которым сполна отличалась и Мэва Сиггейрсдоттир. Что-то удивительно притягательное, заразное даже, сквозило в её речах… Спокойная, твердокаменная уверенность? Прячущая клыки и когти драконья властность? Мэве и правда хотелось верить — даже когда и опыт, и собственные познания настойчиво убеждали в обратном.

Это ли — странный эффект драконьего голоса? Или всего лишь природное обаяние смертной женщины?

У Брелины не было готовых ответов.

Поначалу она не знала, как к этому относиться — к россказням о воскресших драконах и подступающем конце света. Брелине уже доводилось видеть, как рушился весь её мир, и удивить такую, как она, было непросто. Может, и правда, что Тамриэль доживает последние дни, и Пожиратель мира вот-вот принесёт на чешуйчатых чёрных крыльях гибель текущей кальпы… Но если и так, то что она, Брелина Марион, может сделать? А если угроза преувеличена, то и подавно не стоит тревожиться: благо, Коллегия стоит на отшибе — поэтому Брелина и выбрала её как убежище.

Впрочем, драконья угроза их всё равно коснулась, пусть и не напрямую: просто в один из заснеженных зимних дней по ненадёжному винтерхолдскому мосту прошла Мэва Сиггейрсдоттир — та самая женщина, которой молва приписывала способность поглощать драконьи души. Брелина, по правде сказать, была не особо впечатлена героиней древних легенд. Нордка как нордка — высокая, светловолосая, синеглазая, да и в магии разбиралась скверно — едва-едва сумела пройти вступительное испытание Фаральды, сотворив на пробу простенький огненный шарик.

Саму Мэву собственные слабые способности не смущали — или ей хватало хитрости не подавать вида.

– Я знаю, что чародейка из меня никудышная, – открыто признавалась она всем, кто готов был слушать, – зато и меня саму чарами просто так не достанешь. На звание архимага я и не претендую, а здесь — не самое плохое место, чтобы перезимовать. Хоть я и северной крови, а не охотница до зимних странствий. Мало радости в том, чтобы через сугробы и бури вперёд продираться. Да и устала я от походной доли. Посижу хоть месяц-другой на одном месте, послушаю умных людей — глядишь, и чему-нибудь полезному выучусь.

Брелина, попав в Скайрим, старалась не подходить к недам с мерками, которые прежде использовала для соотечественников, но эти речи не вызывали у неё приязни. Впрочем, в Коллегии было не так уж много народу — Винтерхолд переживал не лучшие свои дни, — и выбирать Брелине не приходилось. Одиночество ли тому виной, скука или же что-то другое, однако они с Мэвой быстро нашли общий язык. Конечно, той недоставало академической образованности, однако “глупой” её нельзя было бы назвать при всём желании… и не только потому, что в лицо хамить охотнику на драконов — само по себе дурная затея.