Кожа, в которой мы прячем правду (СИ)

Брелина была тогда рядом — вызвалась добровольцем, чтобы из первых рядов наблюдать, как угасает талморская мразь, — и видела всё своими глазами: как вздрогнуло исхудавшее тело, и проступила испарина на лице, и затрепетали тонкие белёсые ресницы. Анкано очнулся, и в то же мгновенье их взгляды встретились.

Брелине стоило большого труда удержаться, чтобы не вскрикнуть от неожиданности. Её приветствовал не бессмысленный, опустевший взгляд мера, которого травма лишила рассудка, и не усталый, измученный взгляд, какой ожидаешь увидеть после тяжёлой болезни — нет, этот был жёстким и злым, и вскрывал её скальпелем.

Изжелта-рыжий взгляд ядовитой змеи, затаившейся перед броском — и готовой впиться клыками в незащищённое горло.

Брелина не поняла, почему так сильно испугалась его, пусть и злого, но немощного — однако не думая выскочила за дверь, и сердце её бешено колотилось, грозясь вот-вот вырваться из грудной клетки.

Что это было? Как такое вообще возможно?

Когда Брелина — вместе с Колеттой и Мэвой — вернулась в лазарет, Анкано казался уже совершенно другим: растерянным, испуганным даже.

— Кто вы? — спросил он, безуспешно пытаясь привстать на локтях; голос его дрожал от напряжения. — Что со мной произошло?

— Не узнаешь меня, советник Анкано? — с радушием горного ледника улыбнулась ему Мэва. — После всего, что мы пережили бок о бок, больно мне слышать, что я не сумела произвести впечатления!

— Анкано? — переспросил он, растерянно моргая. — Это моё… имя?

— А разве нет?

— Я ничего не помню… Я не…

Анкано не смог договорить — хрипло, надрывно закашлялся, глотая обрывки непроизнесённых слов. Колетта, вспомнив о долге целителя, шикнула, отгоняя Брелину и Мэву, и встала подле пациента: помогла ему сесть, дала воды, влив туда какую-то бледно-розовую настойку, и через пару минут под монотонный шёпот лечебных и диагностических заклинаний Анкано, столь неожиданно для всех их проснувшийся, вновь погрузился в глубокий и крепкий сон.

— Немыслимо! — забубнила под нос Колетта. — Как такое возможно? Совершенно немыслимо…

— Видимо, его мозг и правда был повреждён, — задумчиво протянула Мэва, обрывая бормотание встревоженной целительницы. — Но, получается, вовсе не так серьёзно, как вы считали, магистр Маренс? Или и правда нам довелось лицезреть чудодейное исцеление?

— Никогда такого не видела, — призналась та, почти стыдливо отводя взгляд; от привычного высокомерия не осталось и следа. — Не представляю, что именно дало такой эффект, но, не знай я наверняка, ни за что бы не поверила, что это тот самый мужчина, которого я осматривала две недели назад. Не нахожу и следа тех чудовищных повреждений! Только крайнюю степень истощения и кое-какие побочные эффекты магического лечения.

— Как думаете, магистр, есть шанс, что он что-то вспомнит?

— Учитывая, насколько не оправдался мой предыдущий прогноз, не берусь ничего утверждать наверняка. Не уверена даже, чем вызвана эта проблема — мне нужно больше времени на диагностику. Ретроградная амнезия? Или что-то иное? Когда действие зелья закончится, и пациент придёт в себя, я постараюсь дать более определённый ответ.

— А вы не думали, что он притворяется? — встряла Брелина, до этого предусмотрительно изображавшая декорацию: слушая то, что не предназначено для твоих ушей, не стоит надеяться только на то, что дружба с Драконорожденной послужит тебе защитой. — Что хочет уйти от ответственности, изобразив неведение? Или пытается выиграть время, чтобы сбежать — или придумать новый безумный план?

— В этом есть смысл, — согласилась Мэва, задумчиво теребя кончик косы. — На слово верить такому, как он, уж точно не стоит. Что же, попробуем его проверить? Госпожа Маренс, госпожа Марион, могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Слишком многое стоит на кону. Мы должны выяснить, что скрывает Анкано — и что ему известно об Оке Магнуса.

И Брелина, конечно же, согласилась: она не могла позволить мерзавцу ускользнуть безнаказанным. Если Мэва хочет усыпить его бдительность, внушив ложное чувство уверенности, не стоит с ней спорить — лучше подыграть. Но стоит Анкано хотя бы раз ошибиться, изобличить гнилую натуру, попасться с поличным — и ему уже не отвертеться.

Брелина поможет Мэве вытянуть из негодяя всё, что может принести пользу, но после с радостью спляшет на его похоронах.

В том, что талморец хитрит, она ни капли не сомневалась.

Весть о чудесном исцелении Анкано разлетелась по Коллегии со скоростью лесного пожара. Многие призывали судить его, наказать со всей строгостью — собрать трибунал из магистров, обратиться к ярлу, отослать в кандалах в Солитьюд или просто казнить на месте, — но влияние Мэвы служило “советнику” надёжной защитой, а Мэва сказала ясно: ждать, пока преступник не выздоровеет и не наберётся сил — и тогда он сможет по справедливости ответить за свои поступки.

С Драконорожденной никто не спорил, пусть даже она и решительно отказалась от звания архимага — все понимали, кому обязаны спасением. Понимала это и Мэва и, несмотря на внешние прямоту и бесхитростность, не стеснялась разыгрывать эту карту.