Козлоногий Бог

Билл невероятно гордился выбранной им стратегией, но Мона пришла в ужас от того, что ее репутация теперь была разрушена в глазах целой деревни. Однако она подумала о том, что люди, которых не испугает призрак, теперь будут держаться от них подальше из-за скандала, так что они могли быть уверены в неприкосновенности своего уединения, которое требовалось для выполнения любой оккультной работы.

Хью открыл дорожный сундук, вручил Биллу две бутылки пива для празднования и новоиспеченная парочка отправилась к себе.

Глава 25.

На следующий день Хью отвез Мону в город и высадил ее на Оксфорд Стрит, договорившись встретиться с ней за чаем у дяди Джелкса. Она исчезла за поворотом, нырнув в какие-то ей одной известные трущобы, ибо Мона никогда не покупала ничего в известных местах, а Хью, впервые с момента трагедии, отправился в клуб.

Это был клуб, который выбрал для него Тревор Уилмотт. В период своего расцвета это было известное заведение, но поскольку после войны оно переживало тяжелые времена, то предпринимались активные попытки влить в него какую-нибудь свежую кровь. Ходили даже слухи, что была введена своеобразная система талонов, благодаря которым членские взносы участников, приводивших новых членов, сокращались по определенной гибкой системе. Возможно, из-за экономии средств члены клуба проявляли не слишком много благоразумия, когда приглашали новых людей, поэтому клуб оказался в таком же положении, в каком оказывались несчастные инвалиды в те дни, когда при переливании крови еще не учитывалась группа крови донора, и в результате в комнате для курения и других общественных местах происходил опасный процесс свертывания крови, пока в конце концов не было образовано нечто вроде двух разных клубов под одной крышей, для старых участников и для новичков, и лишь на Божью помощь мог уповать тот, кто по ошибке оказывался не на той половине.

Хью, как обычно, не принадлежал ни к одной из групп. Новая кровь представляла собой рисующихся бизнесменов — мелочь, стремящуюся стать городским бомондом. Исключения из-за банкротства происходили с такой завидной регулярностью, что поднимался даже вопрос о том, не стоит ли сразу лишать подписки и того, чей последний протеже оказался на Кери-Стрит[53]. Старая гвардия состояла из людей, похожих на отца Фриды, бывших бесславными пережитками старого режима, но упорно требовавших для себя привилегий и престижа, сохраняя остатки самоуважения посредством взаимного восхищения. Чем труднее им самим было поддерживать видимость собственного благополучия, тем более требовательными они становились по отношению к другим. Обе стороны считали Хью безобидным ничтожеством, принадлежащим к соседнему лагерю.

Это был первый его визит в клуб с момента трагедии и его появление стало настоящей сенсацией. Отец Фриды был одним из членов старой гвардии, а Тревор выполнял роль связующего звена между двумя лагерями и принимал весьма активное участие во всех делах клуба в целом, имея за это, по слухам, возможность бесплатного питания. Все были едины во мнении, что Хью выйдет из клуба. Здесь были все друзья Тревора и все друзья отца Фриды. Никто не ожидал, что он зайдет в обеденный зал и, усевшись за стол, закажет себе ланч, выглядя при этом довольно бодрым. Как и его бывший дворецкий, никто не знал, как вести себя по отношению к Хью. Соболезнования явно были неуместны, а поздравления не были бы сочтены признаком хорошего тона. Все наблюдали, что будут делать другие, и в итоге никто не делал ничего. Хью, чувствовавший себя так, как будто бы трагедия принадлежала ко временам куда более далеким, чем даже Амброзиус, и практически полностью о ней забывший, спокойно наслаждался трапезой.

Он прошел в комнату для курения, предназначенную только для членов клуба, и остановился, разглядывая печатную машинку. Это была просторная комната, в каждом конце которой располагался камин. Один из них, тот, что находился в дальнем конце комнаты, был сакральным местом для старой гвардии, а у другого, находившегося ближе к выходу, собиралась новая кровь. Хью, стоя спиной к комнате и разглядывая машинку, был внезапно поражен тем, что он, бывший всегда совершенно невосприимчивым человеком, теперь мог ясно ощущать разницу в духовной атмосфере в каждом из концов комнаты; он также почувствовал, что находился в центре внимания, и внимание это не было дружественным. Он удивился, почему, в конце концов, его так не любили. Что такого он сделал? Хью, который всегда воспринимал как истину в последней инстанции чужое мнение о своих недостатках, теперь испытал совершенно новое ощущение, почувствовав, как его шерсть встает дыбом. Почему эти некогда имевшие статус стариканы и молодые псевдо-денди должны были смешивать его с грязью? Он повернулся и, засунув руки в карманы, медленно пошел к священному камину в дальнем конце комнаты. Там, как на зло, он лицом к лицу столкнулся с одним из дядюшек Фриды. Старый джентльмен смотрел сквозь него с каменным лицом. Также вели себя и остальные старые господа, бывшие его друзьями.