Краденая победа

накрашенные пухлые губы улыбались... нет, не насмешливо или презрительно, а

понимающе и... сочувственно? Наверное, так. Еще она что-то строго внушала, но

что? Просыпаясь, он никогда не мог вспомнить...

В этот раз видение было особенно четким. Он даже расслышал ее слова:

- Остановись, воин. Если ты вступишь в обреченный город, ты свяжешь с ним свою

судьбу. У тебя уже есть долг, не взваливай на плечи еще один!

- Я согласен вступить куда угодно, лишь бы найти тебя. А у наших городов,

наверное, много общего, мой тоже не в расцвете...

- Ты хочешь меня увидеть? Не боишься, что мечта разобьется о жизнь? Что ж,

тогда твой путь - в Джайсалмер. И с Джайсалмером. Иди, больше я тебя не

отвергну...

Рокетт шагнул вперед, чтобы заключить девушку в объятья. Незнакомка не

шарахнулась в сторону, как делала обычно, и как поступила бы - это Рокетт уже

видел - любая здешняя девушка. Наоборот, она качнулась навстречу, на губах

зажглась счастливая улыбка, а в глазищах плескались счастье и любовь. И - отчего

бы? - гордость свершения того, на что не надеялась, но чего втайне ждала многие

годы.

Над головой грянул нестройный мушкетный залп. Надо же, они уже на людной

площади в центре незнакомого города, перед храмом какого-то из бесчисленных

здешних божеств, площадь забита народом... Что это? Восстание? Но под выстрелами

падает незнакомка, крыльями подстреленной птицы взвиваются концы опущенного на

плечи покрывала... Он разворачивается, сталкивается глазами с горящим взором

темесца в одеянии магистра, сжимающего в руках дымящийся пистоль. Покарать

убийцу невинных!!! И плевать на сомнения: он уже сделал самый важный в жизни

выбор. Его бой здесь и сейчас...

Рука сама собой метнулась туда, где висел заряженный пистоль... и натолкнулась

на пустоту. А миг спустя сержант Леруа Рокетт вывалился из сна в душный вечер,

под пламенеющее закатом небо. И одновременно грохнул мушкет, в кого-то

выплевывая смерть. Соратники бьются с врагом, а он дрыхнет! Рокетт почувствовал,

что краснеет от стыда, как рак. Это ж надо - заснуть на исходной позиции и

проспать атаку! Какие нашивки лейтенанта, какая служба в Особой роте?! Если его

хотя бы просто отошлют обратно в Эрхавен, не отдав под трибунал - уже будет

хорошо. Рокетт вскочил, пытаясь одновременно вскочить, осмотреть поле боя и

найти свое отделение. Пока не было приказа - отделением командует он, а сейчас,

в бою, без командира не обойтись. Может, еще удастся искупить позор? Сержант

Рокетт потянулся к мушкету... и похолодел. Мушкет бесследно исчез, как исчез и

пистоль, и кинжал... Здесь, в чужих горах, в ста шагах от вражеской крепости, он

чувствовал себя хуже, чем голым.

Он был не один. Поднятые нестройным залпом, остальные стояли, сгрудившись

толпой, и неуклюже переминались с ноги на ногу. Никто не пытался сделать,

казалось бы, очевидное: рассыпаться, дабы чужим стрелкам труднее было целиться.

Но куда же, Исмина побери, исчезло оружие? А исчезло ли? Что это за стволы

неумело упирают в животы странные особы шагах в пятидесяти? А один - или

все-таки одна? - торопливо перезаряжает выстрелившие мушкеты, наверное, только

она и знает, как это делается... И что за медные кувшины валяются в чахлой

траве?

- Попались, как последние ...! ... кустики, ...! - заскрипел зубами Сюлли.

Теперь и Рокетт понял, что произошло, и насколько опозорился... нет, не только

он сам, но и капитан, и вся рота. Над ними будет хохотать вся страна. Потому что

шли девушки за водой или, скажем, несли мужьям и отцам на позиции ужин. По

дороге увидели в кустах спящих сном младенцев вооруженных мужиков в темесской

форме. И самая умная среди них, а может быть, не только она, сообразили:

вооруженные люди, ползком подкрадывавшиеся к крепости, друзьями быть не могут.

Цветочный дух не дал солдатам капитана Сюлли проснуться, когда девичьи ручки

снимали с плеч мушкеты, вынимали из кобур пистоли, отстегивали ножны с саблями и

кинжалами. Их разоружили, кое-кого связали собственными ремнями, а они и не

проснулись. И, наверное, так бы и остались здесь навсегда, не выстрели мушкет в

руках одной из жительниц крепости.

Видимо, запах цветов усыпляет, а потом и убивает только у самой земли, под

этим цветочным пологом, причем только в безветренную погоду и под жарким

солнцем. Сейчас стало попрохладнее, поднялся ветер, а тем, кто стоит, запах

цветов не опасен и в полдень. Сержант Рокетт мог бы порадоваться, если бы в этот

момент вспомнил, как предлагал командиру проверить кусты. Так бы они не попали в

ловушку всей ротой...

А женщины в попугайски-ярких нарядах совещаются на незнакомом языке.

- Говорят, что с ними делать, - перевел знавший джайсалмери один из солдат

Рокетта.

- Может бросимся на них, да и отнимем оружие? - предложил прощенный насильник.

- Видите, как они держат мушкеты? А девочки, небось, ничего...

- Попробуй, если башку не жалко, - бросил Сюлли. - Одна-две случайно пальнут

по толпе, и тому, кто сунется первым, я не завидую. - Подождем, что они сделают.

Может, сдуру подпустят поближе.

Между тем обобравшие Особую роту закончили болтать. Одна, лет, наверное,