Краденое счастье. Книга 2

Написала, отправила и не поверила сама себе, что сделала это. Хотела удалить, но мой собеседник уже успел прочесть. Он молчал, не отвечал, и я подумала о том, что, наверное, его оттолкнули мои откровения. Что ж, это и неудивительно, я сама себе противна. Все чаще и чаще думаю об этом… и кажется, я виновата сама. Есть во мне что-то такое, что привлекает и заставляет унижать и марать в грязь. Как Волин. Наверное, я притягиваю к себе неприятности, я сама их создаю. И тогда… я сама пошла за тем человеком, сама села к нему в машину, и он решил, что меня можно…

– Рапунцель разочаровала тебя?

Спросила и затаилась. Разве есть кто-то, кого я могла бы не разочаровать? Мне казалось, что здесь, рядом с Но Неймом я не буду испытывать это ужасное чувство – страх быть непонятой и вызвать в людях отторжение. Как в тех ментах, которые писали протокол и посмеивались надо мной.

– Нет… Рапунцель заставила меня задуматься о том, как найти саму смерть и заставить ее сдохнуть бессчётное количество раз, искоренить это зло, расчленить и замуровать под железными плитами по частям.

Мне никогда никто не говорил ничего похожего. Никто не хотел что-то сделать ради меня просто так. Пусть даже понарошку и виртуально. И мое зло… никто не сражался с ним кроме меня самой. А я слишком слаба, чтобы побороть его в одиночку.

– Не каждое зло можно наказать.

– Каждое! Поверь!

– Ты наказал свое зло?

– Наказал.

Не знаю почему, но я поверила. Странно, но мне с ним было легко, и он не казался мне притворщиком. А ведь я не знала ни его имени, не видела его лица. Но он был настоящим… и возможно, единственным человеком, которого интересовало то, что живет внутри меня. Ему было все равно, как я выгляжу и как меня зовут. Он общался с моей душой, а не с телом.

– Кто такой Но Нейм? Ты расскажешь мне о нем?

– Но Нейм пока не готов к откровениям…

Усмехнулась, скорее, с разочарованием, ожидала, что в ответ на откровенность он расскажет о себе.

– Какое оно – твое зло? Расскажи мне хотя бы о нем.

– Мое зло, в отличие от твоего, жило рядом, и мне не надо было идти в лес, чтобы его повстречать. Но наше зло похоже. У моего тоже было красивое лицо, и оно убивало меня каждый день.

– И… как ты его наказал?

Затаила дыхание… я почему-то знала, что сейчас он скажет мне нечто очень страшное, и я приму это. Приму, потому что сама мечтала сделать со своим злом то же самое и надеялась, что хоть кто-то решился и смог это сделать.

– Я его убил…

– По-настоящему?

– А ты считаешь наш разговор не настоящим, Рапунцель? Ты со мной не настоящая?

– Настоящая. Я с тобой более настоящая, чем сама с собой.

Я даже слышала свой собственный голос, как я это говорю ему шепотом.

– Я горжусь тобой, горжусь, что ты смог это сделать.

– Здесь нечем гордиться. Если я убил убийцу, в мире не стало на одного убийцу меньше. Понимаешь?

Да, я его понимала.

– И мне кажется, это зло теперь живет во мне.

Зеленая точка тут же погасла, и я в отчаянии перезагрузила страничку несколько раз. Опять он исчез не попрощавшись. Я выключила ноутбук и посмотрела на часы. Пора проведать Котенка. О ней так еще никто и не знает. Скала не проболтался, а по ночам за мной особо не следят. Ведь я не выхожу за периметр усадьбы. Я набрала корм в пакетик, спрятала в карман и, взяв фонарик, который купила, будучи в городе, пошла на задний двор.

– Моя девочка, моя маленькая, – Котенок бросилась меня встречать и радостно запрыгнула на руки, я потерлась щекой о ее мягкую мордашку, потом смотрела, как она ест и жадно пьет водичку. Поменяла наполнитель в лотке и незаметно вынесла его на улицу, выбросить в мусорку.

Когда хотела вернуться обратно к малышке, увидела, как в ворота въезжает черная машина. Сердце дернулось в страхе – это Волин! Если увидит Котенка, утопит или вышвырнет на улицу. Я закрыла дверь в пристройке, бросилась обратно в дом через задний двор, поднялась по лестнице, стянула с себя вещи и юркнула в постель в одних трусиках. Переодеваться нет времени. Ни на что нет времени. Затаив дыхание, молила только об одном – лишь бы не зашел ко мне. В договоре было сказано, что я не имею права закрывать дверь. А это значило – он в любой момент мог ворваться и сделать со мной что угодно. Как же я его боялась, и как же он был мне противен. Противен всем, что творил со мной. Особенно противен тем, что заставлял испытывать удовольствие вопреки моей ненависти. И это было страшнее любого насилия. Послышались легкие шаги по лестнице. Он всегда передвигался легко, пружинисто, как хищник. Я услышала, как открывается дверь, и затаила дыхание, притворяясь спящей.