Краеугольный камень

– После, после! Ещё чуть-чуть, ещё немного, – обождите. Не мешайте, пожалуйста! Отойдите с пути: можем нечаянно бревном зацепить. Мужики, раз-два, – взяли на плечо! На-а-а – ход! Полегоньку, полегоньку!

Начальство забежало с другого бока.

– Афанасий Ильич… Да что ж это… Аф…

– Отойдите, в конце-то концов! А вы, мужики, не гоните лошадей, не рвите жилы! Тише едешь – вдруг дальше будешь! Эй, вы, мужички́, чего стоите? Перетаскивайте половые плахи и дверные колоды.

Подошёл самый главный из этих начальников начальник:

– Афанасий Ильич, изба, говорите? Но какое она к вам имеет отношение? Эй, кто тут хозяин? На дрова выво́зите, что ли?

– Бери выше! Космический корабль построим, и-и-и – фью!

– К Будде с Конфуцием в нирвану в гости. Поглодать кости.

– Не обижайтесь: шутят мужики! Хочу избу поставить в Нови.

– Надо же. А впрочем, хвала, хвала, молодой человек! С Тихоокеанского флота? Романтика!..

– Пожалуйста, уважаемые, уступите, наконец-то, дорогу!

– Извините, извините! Пожалуйста, проходите. Хотя… хотя… чёрт-те что творится! В Нови шикарные, почти городские дома с удобствами, и – тащить туда какую-то столетнюю развалюху? Ну-у, товарищи, не знаю, не знаю!..

– Раз-два, перехватываем, а теперь медленно и нежно, как балерину, опускаем на землю возле дороги, чтоб удобно было загружать. Отлично!

– А мы кто, балеринисты около балерин?

– Артиллеристы.

– Кавалеристы!

– Штангисты!!

– Я б, хлопцы, не прочь подхватить какую-нить балеринку, а потом опустить её куды-нить в укромное местечко. Да вон хотя бы в черёмухах, на молоденькую травку-муравку.

– Ой, блудник, Гришка! Глаше намекну – пущай тебе мозги вправит, за волосья потаскает.

– А кто тут, собственно говоря, подслухивает мужские беседы?

– Так я ж, Галинка, Глашу и хотел уложить на травку. Она у меня истая балерина: с утречка и допоздна порхает от печи к столу, от поросят – в огород, из огорода – в магазин. Шестеро малых детишек – понимать надо. Вот, пущай, хлопотунья моя, полежит отдохнёт.

– Выкрутился, сорвался, карась, с крючка!

Хорошо рыбу ловить,
Котора к берегу валит.
Хорошо парня любить,
Который правду говорит.

До чего я догулял —

Подмётки отвалилися.
Девки, бабы хохотали —
Чуть не отелилися!

Начальство мялось, вертелось, бормотало что-то около ворот и, как-то незаметно оттеснённое, смешалось с дымом и людьми, которые всё прибывали и прибывали из Нови.

– Ого, уже растащили по брёвнышкам, по щепочкам!

– Молотки!

– Я, верно, свою избу тоже растереблю и утартаю на новую землю. В хозяйстве, кто знает, можа, и сгодится.

– Глянь-кась туды, растеребильщик: не она ли, сиротинушка, полыхает синим пламенем?

– Ой!

– Вот тебе и ой, вот тебе и ай!

Вот-те ой и вот-те ай!
Ну-к, стопарик подавай!

– Хватилась баушка супчику с курятинкой сварить, да лисонька уже весь курятник перетаскала в свои закрома.

– Санёк, привет! Дай пожму твою военно-морскую ласту! Силё-о-он, братан!

– В Нови будешь ставить избу – меня с дядь Петей кликни: подмогнём.

– И меня, Саня, не забудь.

– Да чё там: всем миром навалимся, успевай магарыч подносить.

– Добро, мужики. Спасибо.

– Слушай, Дед Мороз, ты в коммунизм веришь?

– В коммунизм, батенька, не надо верить – строить надо, вкалывать денно и нощно, как мы сегодня, чтоб он наступил без задержек и проволочек. А верь, паря, в людей. На худой конец – в Бога, если в людях разочаровался.

– Не богохульствуй, старичина. Знай, чё мелешь.

– На худой конец, говоришь? Го-го-го!

– Нравы!

– Развитые развитого соцьялизма.

– Ну, ну, расчирикались!

Глава 68

– Гляньте, ещё один «козлик»-«бобик» подкатывает, но зелёный.

– О-о! со звёздами на дверках. Что называется, с погонами. Явно командирский.

– Учения, что ли? Не подкатят ли танки и гаубицы. Вот бы клёво было: в честь Единки пальнули бы, чтоб вся планета слышала и узнала про неё.

– Нужны больно мы с нашими Единками планете. Мы тут как у Христа за пазухой поживаем, а народы повсюду воюют и с голодухи пухнут. Даже воды человечеству не хватает. Про Токио я слыхал – в автоматах там-де чистый воздух продают. Купил порцию – подышал, дальше побрёл человек жить.

– Про все народы, Митька, помолчал бы уж: по-разному люди живут. Где с жиру бесятся, а где и, верно, пухнут и мрут как мухи.

– Но мы, один бес, – лучше всех живём.

– Если тебе так хочется, пущай оно по-твоему и будет. Бес с тобой. Самообманкой жить – не тужить.

– У нас, главное, – путь, что не балакай, правильный. Но вот чтоб лучше всех – тут, соседушко, бес его знает.

– Что вы, черти, заладили: бес да бес! Он что вам, мерещится? Помолчите оба, не бесите меня.

– Не бесить, говоришь? И в тебя, такого праведника, бес влезает, что ли? Без мыла или как?

– Ну тебя!

– А «козлик»-то, кажись, внутренних войск. Комендатура или охрана рудниковских лагерей пожаловала.

– По нашу химическую душу прискакал «козлик». Сейчас нам всыпят: Единка-то всё ещё не сожжена. Государственный график, понимаешь ли, сорвали.