Крайняя точка привязанности (СИ)

Однако, сегодня Папа был особенно строг и немного раздражен. Вместе с ним были какие-то другие люди: важные, все, как один, в холенных костюмах, прилизанные и приятно пахнущие. В руках они держали то ли блокноты, то ли папки-планшеты и крайне внимательно наблюдали за подопытными, пока Бреннер что-то объяснял и рассказывал.

Когда пришла очередь Эл, она, как обычно, не справилась. Вообще. Может у нее и были шансы — во-первых, после своего выигрыша в шахматах, ее воодушевление были таким ощутимым, что до него, кажется, можно было дотянуться руками. Во-вторых, она уже была достаточно взрослой, и ей правда-правда хотелось порадовать Папу. Показать ему, что она заслуживает его любви. Но чересчур тщательные взгляды незнакомцев и других детей потушили весь ее запал и желание. Когда она была младше, она не слишком обращала на такое внимание — может, возраст изменил ее, а может Питер. Не важно, в любом случае, она натурально опозорилась. Такое еще можно было стерпеть: ей не в первой. Но доктор Бреннер, ее любимый Папа, самый близкий человек, сделал то, что стерпеть вообще бы никто не смог.

— Элевен, ты совершенно никчемна.

Доктор выпаливает злостно, не подумав. И сразу, одумавшись, зовет следующего подопытного для испытания, прогоняя Эл обратно в строй.

Он не извиняется, и как будто мгновенно забывает сказанное. Словно ему все равно, как это скажется на будущем.

Сумрачные наблюдатели на реплику закрывают глаза. А вот Элевен, остолбеневшая и опозоренная — нет.

В ряду, возле нее слышны насмешки. Злые дети издеваются, нашептывают ей в уши саркастично: «никчемная, бесполезная», «мусор и ничтожество», «бедняжка Элевен, только не заплачь». В этот раз она не может такое игнорировать — и девочке так плохо, что она боится умереть от сердечной боли прямо здесь, в этом строю. Слезы она пока сдерживает — иначе будет еще хуже.

Утопая в собственной печали, Элевен совсем забывает про Питера, также присутствовавшего в комнате. Может если бы они встретились глазами, и он бы подарил ей сочувственную улыбку — стало бы проще, но Эл даже не думает о такой возможности. Ее разбили, как хрустальную вазу; первое в ее жизни предательство со стороны близкого, единственного близкого человека — Папы.

Питер же наблюдает тщательно — обычно ему не слишком интересно, что происходит во время испытаний, и он старается не нервировать Бреннера лишний раз сосредоточенными взглядами на его воспитанников. Исключение, конечно, Элевен. Сначала, еще давно, он наблюдал за ней прямо и не скрываясь, а потом, когда его внимание стал замечать Бреннер, он начал прятать свое любопытство. Но этот момент, это испытание — особенное. Питер не ждал (хотя надеялся), что у Эл получится — но еще сильнее он не ожидал такой реакции Бреннера и других детей.

Откровенно, не тая, Питеру и до этого чертовски не нравилось, с каким скрытым презрением на Элевен глядит Бреннер; еще больше ему не нравилось то, с какой открытой ненавистью на нее смотрят другие дети. Так же, как на него когда-то.

Но то, что произошло минуту назад: это общественное обесславливание — выходит вообще за любую грань разумного. Элевен подобного не заслужила — такая умная, чуткая, невинная и просто прекрасная девочка, как она, точно нет. Такое, честно, никто не заслужил — но Эл, по мнению Питера, не заслуживала подобного втройне. Санитар ненавидел — его распирало от злости и ярости на этих глупых, слепых и безучастных людей. Скоты. Давно он так открыто не показывал свою ненависть — но удержаться было трудно. Тем не менее, он ничего не мог сделать. Во всяком случае, пока. Он отложит свою праведную месть на потом.

С другой стороны, было еще кое-что, помимо мести, что он мог бы сделать для блага Элевен.

***

Эл не помнит, как добралась до своей комнаты в тот день — у нее болела голова и грудь, ноги заплетались, а в голове до сих отдавались противные смешки и голос Папы. Безумно хотелось плакать — и именно этим она и занялась, как только зашла в палату и свернулась на кровати уродливым клубком. Девочка не знала, почему ее так ненавидят братья и сестры. Невдомек ей было, что детям не нравилась ее будто бы горделивая отстраненность, задумчивость и бедность речи. Детям вообще нужно мало причин, чтобы кого-то возненавидеть — кого-то, кто отличается от них. Ее же слабость была просто отличной фиктивной причиной насмехаться и тыкать пальцем — идеальный вариант.

Тем не менее, братья и сестры, которые не любят ее — это еще даже не полбеды. Настоящие проблемы заключались в Папе. Господи, Папа, человек, который был ей дороже всего на свете. Она разочаровала его — и он ее разлюбил. Ничего хуже на свете быть не может. Эл действительно бесполезное ничтожество.

Из долгих, мрачных раздумий Элевен вывел звук открывающейся двери. Девочка сразу встрепенулась, села на край кровати и постаралась вытереть длинными рукавами слезы: никто не должен видеть ее такой уязвимой.

Она глянула красными глазами в сторону входившего. В тайне надеялась, что это Папа пришел извиняться.