Крайняя точка привязанности (СИ)

После того случая, проходит пару недель или около того. Конечно, Элевен не прекращает общение с Питером, но ведет себя гораздо более внимательней. Она почти с ним не разговаривает; откровенно говоря, она и до этого была собеседником на единичку, потому что большую часть времени просто слушала его, лишь изредка выдавая короткие «да», «нет», чаще все-таки ограничиваясь обычными невербальными знаками, вроде кивка или подобного. Тем не менее, иногда она решалась даже что-то спросить или объяснить (глупому) санитару, правда в силу своего возраста и других факторов получалось не очень. Но за эти две недели она, кажется, напрочь забыла, как пользоваться своим языком.

Питер был наблюдательным. Очевидно, он заметил такие перемены в Эл. Их отношения были отброшены куда-то в начальную стадию; Питер догадывался, отчасти, почему. Он, неосознанно, выставил напоказ свою темную сущность. Ту, которую он учился скрывать годами, ради собственной безопасности и не только. Генри скроил себе идеальный, выверенный образ санитара Питера Балларда и ежедневно надевал его на себя, как дорогой костюм или, скорее, как тяжелую шкуру. К сожалению, у всех случаются ошибки — и в шкуре у Питера тоже бывают прорехи.

Однажды, давно, у него уже случалась подобная ошибка — правда тогда Элевен увидела не только то, что скрыто под маской санитара, но что-то еще глубже, под кожей Генри, как сквозную дыру в груди, обнажающую живое пульсирующее сердце.

Проблема в том, что Элевен знать о Генри было еще крайне рано — она не готова. Санитар был умным мужчиной, но часто у него были проблемы с составлением планов на будущее. У него была концепция, но не было стратегий. Поэтому он еще не знал, что будет делать с Элевен и их отношениями в будущем, после того, как она поможет ему. Он знал только две вещи: во-первых, Эл нужно натаскать, как морпеха в американской армии. Ему нужна ее сила. Во-вторых, также Питеру с ее стороны нужна была безграничная собачья преданность и, что важнее, доверие. Вера в его искренние добрые мотивы — тогда все получится. На это нужно время — сколько точно, мужчина уверен не был. По его подсчетам, несколько лет — кульминация должна свершиться в тот момент, когда Элевен сможет воспринимать и обдумывать хотя бы процентов девяносто его умных слов. А что будет потом — он решит, когда вернет себе силы.

Мужчина также робко признается себе, что привязался к Эл. Для него подобные чувства были новыми — и бессонными ночами Генри подолгу обдумывал, почему и как это произошло, и, что важнее, не станет ли это помехой в будущем. В итоге на первые два вопроса ответа он не нашел, зато на третий разгадка открылась быстро: конечно, нет. Чтобы не случилось, он будет предан своим идеалам вечно — никакой человек, даже Элевен, ему не помешает.

В любом случае, если вернуться к реальности, Питер пока ничего не предпринимал. Хищники всегда выжидают, перед тем напасть на жертву. Жертвой, правда, Элевен он не считал — но выжидать все равно нужно. Удобный момент изменит все, вернет их отношения в привычное русло, — а пока он будет постепенно надламывать плотину своими мягкими улыбками и добрыми словами.

***

— Знаешь, Элевен, это выглядит так, как будто…

— Шах и мат, — девочка горделиво объявляет. Питер слышит ее голос впервые за долгое время.

Сейчас она готова лопнуть от высокомерия и торжественности — ее первая в жизни победа в шахматах. Ее первое чувство, что чего-то она и стоит.

Питер косо улыбается. Честно говоря, он не ожидал, что она сможет выиграть его хотя бы раз за жизнь.

Тем не менее, он чертовски горд за Эл. И пусть это немного сказывается на его самооценке: подумать только, его обыграл ребенок. Стареет, видимо.

— Браво, Элевен, — он, закрепляя свои словами, совершает один хлопок в ладоши и откидывается на спинку стула. Прикрывает глаза. — Сейчас ты заслуживаешь всех мировых похвал.

Девочка краснеет: Питер единственный и первый человек, который от чистого сердца за нее радуется. Ей нравится — в груди словно распускаются яркие желто-розовые цветы-тюльпаны, о которых санитар ей однажды рассказал.

Элевен улыбается так ярко и выразительно, по-настоящему, — ни одна искусственная улыбка Питера с этим не сравнится.

Улыбается второй раз, за все время, что провела в лаборатории.

И первый раз за жизнь ощущает откровенно, что счастлива.

А потом начинаются испытания Папы. И Элевен спускает с небес на землю.

Безусловный, полнейший провал. Крах.

Испытание с лампочками — самое простое, которое вообще можно придумать. Это базовый уровень, и эту задачку может частично выполнить даже самый маленький в их группе. В общем, это могут все, кроме Элевен. Ничего нового в этом не было — у Эл никогда не получалось. Она вообще в какой-то момент жизни была уверена, что попала в лабораторию по ошибке, и нет у нее никаких сверхъестественных сил. Но Папа убеждал ее в обратном, и она продолжала безуспешно пытаться; Питер учил ее не сдаваться, не смотря ни на что. Правда, говорил он про шахматы, но Элевен все равно умудрилась подвязать его мысль к другой теме. Вряд ли он будет возражать.