Крах каганата

Несмотря на властный характер комендант в общении с бывшей государыней показал себя человеком образованным и предупредительным. Находился Кофин в Хазар-Кале тоже как бы в ссылке — за оплошность, допущенную семь лет назад, в русскую кампанию. Дело было так. Царь Иосиф, недовольный набегами южных своих соседей — персов — на хазарские поселения вдоль Каспийского моря, бросил на них русскую дружину во главе с воеводой Олегом. Русы к тому времени подчинялись уже Хазарии, но и сами были отнюдь не прочь поживиться персидскими драгоценностями. Летом 943 года на ладьях они приплыли по Волге, миновали дельту, вышли в Каспий, обогнули Апшерон и пристали к берегу в низовьях Куры. Тут произошла битва с персами, где Олег одержал победу и, преследуя неприятеля, занял город Бердаа. Но при этом удача отвернулась от киевлян. Жаркий климат и немытые руки сделали своё дело: в лагере у русов вспыхнула эпидемия дизентерии. Умерли 4 тысячи ратников, в том числе и Олег. Уцелевшие выбрали своим воеводой молодого Свенельда, близкого родственника князя Игоря, и с богатой добычей поспешили в обратный путь, чтоб успеть до осенних бурь. В дельте Волги их встречали хазары под водительством Кофина бен Меира; цель была такая: оградить Итиль от непредсказуемых русов и забрать у них половину награбленного. Воевода Свенельд вёл себя прилично, вырученных богатств не таил и проплыл со своей флотилией вдоль хазарской столицы мирно. А затем был отпущен восвояси. Но зато сам Кофин часть добра припрятал, схоронил от чиновников каган-бека. Вскоре преступление вскрылось (анонимных «доброжелателей» и тогда хватало), незаконно присвоенное имущество конфисковано, а военный сослан в Хазар-Калу — возглавлять гарнизон гурганцев. Вследствие чего он имел зуб на Иосифа и грозился мстить. А приезд опальной царицы показался ему очень даже кстати.

— Если мы сплотимся, ваше величество, — фантазировал комендант, полностью доверившись Ирме, — и пойдём разом в наступление, то Итиль сдастся в одночасье.

Разведённая государыня грустно улыбалась:

— Полно, дорогой, не смешите меня, пожалуйста. Я не верю в чудо. Царство наше незыблемо, армия сильна, а могущество каган-бека безгранично. Он задушит любое выступление против себя. Нас раздавят, словно насекомых. Нечего и думать.

Тот обиженно сопел, морща чуть приплюснутый грушевидный нос:

— Смею возразить: вы неправы. Мощь Хазарии мнимая, а единство призрачно, как во времена Навуходоносора в Вавилоне, — камень, оторвавшийся от горы, стукнет по глиняным ногам металлического колосса, и он рухнет. Иудеев-аристократов ненавидят коренные хазары — мусульмане и христиане. У патрициев нет опоры на плебс. Есть одна наёмная армия, но она побежит под серьёзным натиском. А чиновники воруют в открытую, взятки возвели уже в ранг закона, и казна пуста. Всё прогнило. Дни каган-бека сочтены.

— Да, но что вы можете сделать — маленьким своим гарнизоном?

— Ровно ничего. Но гурганцы позовут своих соплеменников. Мы ударим с юга. Вы же приведёте армию из Алании, и она пойдёт на столицу с юго-запада. Этого достаточно для победы.

Женщина отмахивалась от наивного искусителя:

— Да откуда ж я возьму армию Алании? У меня под подолом она не спрятана.

Кофин отвечал:

— Понимаю, ваше величество. Вы поедете за войском в Магас, к собственному брату, царствующему ныне, после смерти вашего отца Негулая.

— Ни за что на свете. Чтоб меня потом слуги Иосифа обвинили в измене, привезли назад в кандалах и казнили в столице на площади Шахрастана? Я обязана находиться здесь, неотлучно и ежечасно, вместе с Саррой. Вам известно это не хуже меня.

— Было бы желание, ваше величество. Можно всё устроить — и комар носу не подточит.

— Нет, не убеждайте. Слушать не хочу.

Осень у них прошла спокойно. Дни отличались один от другого мало: утренние трапезы, конные прогулки в окрестностях городка, заячья потрава, игры с дочкой, баня, обед, изучение Библии, ужин, сон... Воздух постепенно наполнялся прохладой, низкие облака закрывали горы. Часто моросили дожди. Обитатели крепости грелись у очагов, на ночь укрываясь тёплыми верблюжьими одеялами. Вскоре стало видно, как Тамара и комендант смотрят друг на друга с симпатией, а при встречах излишне возбуждены — или веселятся, или краснеют. Накануне праздника Хануки (время Рождества по-христиански) Кофин испросил у опальной царицы разрешения взять себе в жёны хо-мефсин. Ирма согласилась. Свадьбу молодые сыграли в первых числах месяца Тебефа, накануне традиционного иудейского поста, с приглашением раввина из соседнего города Беленджера. А по завершении всех торжеств, этот самый рабби Иуда бен Амрам, извиняясь и кланяясь, обратился к изгнанной государыне с просьбой об имеющем важное значение разговоре с глазу на глаз. Та, пожав плечами, благосклонно кивнула. И, оставшись наедине со святым учителем, терпеливо начала слушать. Он сказал:

— О, великая и мудрая, чьё прекрасное лицо затмевает солнце, а глаза блестят, словно звёзды в полночь! Я с плохой новостью, прикатившейся к нам из Итиля-города...

Побледнев, женщина спросила:

— Вы о чём? Говорите быстрее.