Крах каганата

— Запишите так: бедная царевна Атех, изгнанная всеми, не имеющая своего угла.

Караул ворот несколько смутился от подобных слов:

— Может, следует доложить во дворец керкундеджа о визите её высочества? Вышлем вперёд посыльного.

— Нет необходимости. Мы поедем во дворец сами.

Царь Самсон, возвратившись из синагоги, вечерял у себя в палатах, как ему передали свиток от приехавшей неизвестной дамы, называющей себя царевной Атех.

— Зачитайте, — приказал самодержец несколько рассеянно.

— Тут написано по-алански греческими буквами. «Здравствуй, мой любезный брат Димидир! Я, Ирина, старшая дочь царя Негулая и твоя сестра, умоляю проявить милосердие и позволить мне тебя лицезреть. Жду покорно».

У монарха вытянулось лицо:

— Господи, Бог наш и Бог наших отцов, разве сие реально? Ведь она должна находиться в Хазар-Кале — после развода с Иосифом! Сам властитель Итиля присылал мне об этом грамоту прошлой осенью. Неужели сбежала? Вот напасть! Если я окажу любезность и приму её, навлеку на себя недовольство каган-бека. Незавидное положение!

Но прогнать несчастную тоже было скверно. И скрепя сердце государь Алании разрешил:

— Хорошо, проводите гостью. Я сейчас спущусь в тронный зал.

При сто появлении Ирма встала. Перед ней находился тридцатитрёхлетний грузноватый мужчина с тёмной короткой бородой и густыми бровями, закрывавшими верхнюю половину век. Очень напоминал отца. Только мягкие розовые губы перенял от матери. В памяти сестры он запечатлелся другим — тощим угловатым подростком, не умеющим складно говорить.

И Самсон с трудом разглядел в этой зрелой женщине с загорелым обветренным лицом и в мужских кожаных штанах прежнюю Ирину — тонкую изящную девушку, с детства воспитанную в строгих традициях православия.

— Мир тебе, сестра, — наконец заговорил Димидир.

— И тебе, мой славный. Ох, простите, — «ваше величество»! — и она учтиво склонила голову, впрочем, не без иронии.

— Обойдёмся без церемоний. Можем сесть. Ты, конечно же, устала с дороги? Я сейчас велю принести поужинать. И, пока сервируют стол, буду рад выслушать твою просьбу. Что заставило тебя, в нарушение воли каган-бека, ускакать из Хазар-Калы?

— Казнь каган-беком трёх моих сыновей.

Самодержец вздрогнул:

— Собственных детей? Ты смеёшься, наверное?

— Нет, я плачу.

Ирма рассказала в подробностях всю историю — и об их разводе, и о новой женитьбе Иосифа на Ханне Коген, и о страшном плане войны с Итилем.

Свечи в тронном зале не спеша догорали. Слуг и подливали в кубки вино. Царь Алании сидел удручённый, опустив глаза к золотой тарелке, на которой покоилась недоеденное и уже остывшее крылышко жареной цесарки.

— Горе твоё безгранично, — оценил Самсон, — а Иосифу нет прощения за детоубийство. Но сражаться с хазарами я не стану. Войско наше немногочисленно, и ему не хватает выучки. А нанять чужеземных ратников нету средств. И вообще к походу у меня не лежит душа.

— Брат, опомнись! — с жаром произнесла опальная государыня. — Речь идёт не о кровной мести; месть — она моя, это сугубо личное дело. Речь идёт о судьбе нашей многострадальной Родины! Оставаться под пятой у Хазарии — стыдно, невозможно. Исповедовать чуждую, силой у нас введённую веру — богомерзко и подло. Мы обязаны биться за свободу. Голову сложить, но прогнать с Аланской земли сборщиков дани для Итиля!

Сын царя Негулая выразительно крякнул:

— Голову сложить — нет большой премудрости. Выйти из войны победителем — невообразимо труднее. И гурганцы, и мы, даже объединившись, ничего не стоим. Нужен сильный союзник — например, такой, как Константинополь. Но проблем на Босфоре и без нас хватает...

— Отчего бы не написать императору? Более того, снарядить посольство, испросить подмоги?

— Что, тайком от Иосифа?! — ужаснулся он.

Бывшая царица саркастически хохотнула:

— Нет, добившись его согласия! — но потом сразу посерьёзнела: — Разумеется, тайно — скажем, переодевшись иноками-паломниками.

Димидир замахал руками:

— Замолчи, замолчи, слушать не желаю! И вообще, сестра, будь любезна, не задерживайся в Магасе. Я закрою глаза на твоё временное присутствие у меня во дворце и не стану доносить об этом в Итиль. Пусть считают, будто ты действительно умерла. Но на большее у меня нет возможностей. Отправляйся-ка побыстрее подобру-поздорову. Дам тебе коня и немного денег. Разумей спокойно и не обессудь.

— Неудачники мы, аланы, — тихим голосом сказала Ирина. — Нам не повезло на царя!..