Красивые вещи

– Нет, есть. У меня есть наличные. Много наличных. Не меньше миллиона. И драгоценности, мамины украшения. Они еще больше стоят. Я вам все это отдам, если только вы уйдете. Оба.

Майкл в растерянности:

– И где все это?

– В сейфе.

Майкл вскидывает руки:

– Любовь моя, ты ужасная лгунья.

– Сейф оказался пуст, – замечаю я. – Я туда заглядывала. Ванесса с такой силой давит руками на крышку стола, что ее пальцы белеют. Белки глаз у нее порозовели, она в слезах.

– Я не про сейф в кабинете говорю. А про сейф на яхте.

– На яхте? На какой еще, к черту, яхте?

– На яхте моей матери. Яхта в сухом доке. В лодочном сарае.

– За каким… зачем вообще ставить сейф на яхте?

– На яхтах всегда есть сейфы. Ты разве на яхте никогда не бывал? – Ванесса немного выпрямляет спину и почти возмущенно расправляет плечи. – Где же еще хранить ценности, совершая круиз вокруг Сан-Тропе?

Майкл косит глаза на меня в поисках поддержки.

– Тахо – это никак не Сан-Тропе, – цедит он сквозь зубы.

– А сейф у нас на яхте все равно есть. Вот где отец хранил ценности, потому что считал, что люди вроде вас ни за что не додумаются заглянуть туда.

Она снова говорит на манер своего отца. В ее голосе звучит холодная надменность, и из-за этого у меня противно сосет под ложечкой. Я изучаю лицо Ванессы, не врет ли, но глаза у нее не бегают, и дышит она ровно, и ничто не подсказывает, что она лжет. Она уверенно смотрит на меня и вдруг становится собранной и спокойной.

– А разве не проще было завести депозитную ячейку? – спрашиваю я.

– Отец не доверял банкам, – качает головой Ванесса.

Я перевожу взгляд на Майкла:

– Послушай, не мешало бы сходить и посмотреть. Если это правда, то будет попроще, чем со всем этим старьем возиться.

Взгляд Майкла скользит к окну. Он словно бы надеется разглядеть яхту, причаленную к пирсу, но конечно же там нечего видеть, кроме снега, вертящегося клубами в черной ночной тьме.

– Хочешь выйти сейчас?

– Но это просто снег, – возражает Ванесса. – Если мы сейчас сходим и заберем деньги, вы уберетесь отсюда? Прямо сейчас?

Майкл смотрит на меня. Я пожимаю плечами. Почему бы и нет?

– Конечно, – говорит Майкл. – Пойдем.

И вот мы бредем по снегу через большую лужайку, вниз по берегу, в темноте. Снег уже такой глубокий, что попадает в ботинки и мочит носки. Мы то качаемся, то оступаемся, то тонем в сугробах. Позади нас остается широкий неровный след. Ванесса идет первой, на несколько футов впереди меня. Она хорошо знает дорогу.

Радостно ощущать холод. Мороз заглушает лихорадочные голоса, звучащие у меня в голове. Мне больно делать вдох, но чувствуя боль, я хотя бы ощущаю, что дышу.

Майкл идет за мной, наступая в мои следы. Снег идет густо и быстро, но ветра нет. Такая тишина, что я слышу хруст при каждом шаге – под свежим снегом прячется ледяная корка.

Чтобы удержаться на ногах, в какой-то момент Майкл хватает меня за руку, останавливает меня и шепчет на ухо:

– Не хотелось тебя огорчать, но эта штуковина не заряжена.

Идти по снегу с пистолетом в руке тяжело, поэтому я засунула его за пояс намокших джинсов, чтобы держать равновесие с помощью обеих рук.

– А вот и нет, – отвечаю я. – Пистолет заряжен, я проверила.

Майкл морщится:

– Хм… Интересно, когда она успела… – Он проваливается в сугроб по колено и грязно ругается. – Думаешь, яхта там действительно есть? Или она пытается затащить нас в ловушку?

– В какую ловушку? Она не опаснее котенка. Кроме того, нас двое, а она одна. Что она нам сделает?

– Да вообще все это дико. – Майкл вздыхает. – И какая треклятая врушка, надо же. Брехала, что денег у нее нет.

Я ступаю в такой глубокий сугроб, что у меня с ноги соскальзывает сапог-«луноход». Я наклоняюсь, достаю сапог из снега и напяливаю на промокший носок.

– А у тебя что было на уме? Мог бы теперь уже со мной поделиться.

Майкл скалится:

– Да развестись я планировал, ясно? Брачного-то контракта не было. Так что самое простое из всех мошенничеств. И главное, все даже по закону! В Калифорнии действует закон о совместном имуществе, ты в курсе? Я рассчитывал так: может, мне и не удастся захапать половину ее имущества, но, по крайней мере, она даст мне как минимум пару миллионов отступных, чтобы я убрался. И тут она наконец объявляет, что настоящих денежек у нее нет, а есть только этот треклятый дом. И все становится куда сложнее с точки зрения развода, понимаешь? Вряд ли ее адвокаты дали бы мне уйти с ключами от Стоунхейвена. И тогда я так решил: прикинусь добропорядочным муженьком, и она перепишет завещание и оставит все мне. Оставалось только немножко подождать, а потом… – он пожимает плечами, – убить ее.

Мне не удается скрыть отвращение.

Майкл искоса смотрит на меня:

– Ну не так чтобы прямо… И потом, разве ты сама не это задумала? Явилась и начала пистолетом размахивать! Потому что, милая моя, теперь-то мы уж точно не сможем просто дать ей уйти. Она пойдет прямиком в полицию.

– Это я понимаю.