Красивые вещи

Он клонится вперед и катится по оставшимся ступенькам. Я успеваю на краткий миг заметить его лицо, перекошенное ужасом и озаренное скачущим светом от экрана смартфона. И тут со мной рядом возникает Ванесса, захлопывает дверь, поворачивает защелку и сдвигает вправо засов.

Мы с ней неподвижно стоим на палубе, смотрим друг на друга и прислушиваемся.

Слышится стон, а потом злобный вопль:

– Сучки!

Голос Майкла звучит приглушенно. Мне слышно, как он взбегает вверх по лестнице неровным шагом (наверное, лодыжку подвернул) и бьется о дверь изнутри:

– Выпустите меня, мать вашу!

Наконец он перестал говорить с фальшивым ирландским акцентом.

Я смотрю на Ванессу. Она тяжело дышит и впивается ногтями в кожу на тыльных сторонах ладоней с такой силой, что выступает кровь.

– Дверь выдержит?

– Думаю, да, – отвечает она не слишком уверенно.

Какое облегчение наконец опустить пистолет, расправить плечи и размять онемевшие пальцы.

– Ладно, – говорю я Ванессе. – Вперед.

Ванесса находит на стене еще один пульт, нажимает кнопку, и подъемная дверь в дальней стене лодочного сарая со скрежетом и стоном ползет вверх. На половине пути она застревает – то ли мешает лед, то ли за годы бездействия дверь заржавела. Ванесса от испуга таращит глаза, а я в страхе думаю: «О боже, что же теперь будет?!», но тут дверь содрогается и поднимается до самого верха. Через минуту перед нами предстает озеро. Снег падает так густо, что почти ничего не видно уже футах в пяти впереди.

Еще одна причина испугаться: Ванесса достает ключ из ящичка в кокпите, поворачивает его в зажигании, но ничего не происходит. Но вот она делает вторую попытку, и тут мотор оживает и ревет. «Джудиберд» вся дрожит от возбуждения, будто пес на поводке.

Ванесса включает освещение на яхте, и мы медленно выходим из эллинга под снегопад.

Я слышу, как Майкл мечется по каютам под палубой и сыплет проклятиями. Потом он начинает стучать в потолок, и стеклопластик содрогается у нас под ногами.

– Все нормально? – спрашиваю я у Ванессы.

Она сидит за штурвалом в кокпите и смотрит на пелену снега с таким видом, будто в такую погоду выводила яхту на озеро каждый день. Она просто потрясающе спокойна.

– О, все прекрасно! Просто восторг!

Но я вижу, как судорожно она сжимает руками штурвал. Суставы у нее на пальцах становятся красно-лиловыми от холода.

– А ты… – говорит она. – Ты выглядела так правдиво, что я даже боялась, как бы тебя не стошнило там, в кухне.

– Чуть было не стошнило, – признаюсь я.

Ванесса смеется – немного натужно и истерично. Между тем я вовсе не пыталась ее рассмешить. Я гадаю – то ли она напрочь отрешилась от реальности, то ли просто не верит в происходящее. Майкл с силой бьет в потолок прямо под ногами у Ванессы. Она вздергивает брови, но тут же успокаивается.

Ванесса ведет яхту прямо вперед, во мрак. Я мысленно молюсь о том, чтобы она знала маршрут, потому что я впереди не вижу ровным счетом ничего. Когда мы покидаем эллинг и проходим какое-то расстояние по озеру, я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на огни Стоунхейвена, но берег полностью занавешен снегом. Мы в другом мире. Как будто на луне.

Через несколько минут Ванесса останавливает яхту. Далеко мы отошли от берега? Может быть, на полмили? Я не могу понять, но наверняка до берега далеко. За те несколько минут, что мы находимся под открытым небом, снег успел засыпать все открытые поверхности яхты. Внизу, под палубой, Майкл наконец затих, и когда Ванесса выключает мотор, «Джудиберд» оказывается словно бы в коконе пугающего безмолвия. Яхта покачивается на волнах. Ванесса встречается со мной взглядом. Похоже на затишье перед бурей, вот только снежная буря в разгаре. Снег сыплется нам на волосы, лепится к ресницам и тает на замерзающих пальцах.

Я думаю о том, что теперь будет.

* * *

– Ты должна пойти в полицию, – сказала я ей. – Его арестуют. Может быть, где-то уже издан ордер на его арест.

Я сидела на кровати в номере Ванессы в «Шато Мармон». В сердце было больно и пусто. После долгого дня у меня не осталось ничего, кроме этой убежденности: я переживала за то, что натворила. Переживала настолько, что была готова помочь Ванессе, пусть даже она пока не понимала, что я ей нужна. Мне было больно, но я чувствовала, что должна ей помочь.

Ванесса прижимала к шее воротник гостиничного махрового халата.

– Я уже звонила в полицию, – сказала она. – Надо мной посмеялись.

– Да, но теперь у тебя есть я. И я дам показания против него.

Ванесса посмотрела на меня, удивленно моргая. Ее длинные ресницы касались нижних век.

– Но разве тебя тогда не привлекут к суду? За содействие?

– Скорее всего, да, – кивнула я и сглотнула подступивший к горлу ком.

Еще десять лет к моему будущему приговору. Но я примирилась с этим, пока ехала из Эхо-парка до «Шато Мармон». Я была готова к благородству, к порке, к правильному поступку, наконец. Но Ванесса покачала головой. С этим она не пожелала мириться.