Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына

Ник сразу же пошел в свою комнату и заснул. Когда я позвонил, Тед ответил мне, что Ник спит как убитый.

– Детоксикация – это не шутки, но он должен через это пройти, – сказал он. – Вы ничего не можете сделать. Только молиться.

Ник позвонил утром. Говорил хриплым голосом. На мой вопрос, как он себя чувствует, угрюмо ответил:

– А ты как думаешь?

Он рассказал о своем отъезде из Сан-Франциско.

– Я сделал так, как сказал мне Рэнди. Я молился. Я просто все время повторял: «Помоги мне». Когда я собирался, меня увидела Эйприл и просто обезумела. Обхватила меня за ноги, плакала и кричала, что я не могу уехать. Но если бы я остался, мы бы оба умерли. Я так и сказал ей, но это не помогло.

Он заплакал.

– Я так облажался.

В течение следующего дня я старался поддерживать оптимистическое настроение, но на самом деле чувствовал себя растерянным и взвинченным. В присутствии Джаспера и Дэйзи я старался вести себя так, как будто все в порядке, но при Карен не выдерживал и терял самообладание.

Я поехал на собрание Ал-Анон, которое должно было состояться в помещении церкви в городке Корте-Мадера. Меня била дрожь, я не мог сдержать свои эмоции и, когда очередь говорить дошла до меня, без утайки рассказал все, что с нами происходило в эти недели. Мне казалось, это говорю не я, что это кто-то другой со слезами и тревогой в голосе рассказывает о своей жизни. Это не моя жизнь. Вконец обессилев, я сказал:

– Не представляю, как вы все остались живы после таких испытаний.

И заплакал. А со мной и многие из присутствующих…

После собрания, когда я помогал складывать и убирать металлические стулья, ко мне подошла женщина, которую я раньше не встречал, обняла меня, и я с ужасом осознал, что плачу в ее объятиях.

– Продолжайте сюда ходить, – сказала она.

Порой меня пугало то, что жизнь идет своим чередом, тем не менее она неумолимо продолжалась. Вот в кабинет вошел Джаспер. На нем фланелевая пижама и меховые шлепанцы. Дэйзи, с лохматой после сна головой, в футболке и штанах в разноцветную полоску, держит в руках мягкую игрушку – носорога Юни. Потом мы все вместе готовим вафли. Поев, дети затеяли игру в прятки. Джаспер водит, а Дэйзи бежит прятаться. Он находит ее, свернувшуюся, как кошка, в той же самой корзине, где она пряталась всегда. Джаспер переворачивает корзину и вываливает ее на пол, потом переступает через нее и падает. Они хохочут. Дэйзи вскакивает и обращается в бегство. Джаспер гонится за ней. Они проносятся мимо нас и ныряют в пустую комнату Ника. Это их база, несмотря на плохие воспоминания, которые, кажется, насквозь пропитали стены комнаты.

Потом они оделись, вышли во двор и начали бросать мяч для лакросса. Однако через несколько минут они, как всегда, потеряли его. Сад обладал какой-то мистической привлекательностью для мячей: мячи для лакросса, пластиковые мячи с отверстиями, футбольные мячи, бейсбольные мячи – все пропадало. И не только мячи, но и воланы, бумажные самолетики, модели ракет, фрисби. Некоторое время дети лазили под кустами и заглядывали под изгородь, но мяч провалился в «черную дыру» сада. Наконец они сдались, уселись на гравий и начали играть в игру, сопровождавшуюся хлопаньем в ладоши. Потом мы услышали, как Джаспер сказал:

– Тебе не кажется, что Ник похож на Боба Дилана?

На днях мы смотрели видео с выступлением Дилана в Гринвич-Виллидж, когда ему было двадцать лет или около того.

Дэйзи не ответила прямо, а задала вопрос:

– Как ты думаешь, почему он употребляет наркотики?

– Ему кажется, что он тогда лучше себя чувствует.

– Неправда. Из-за наркотиков он становится грустным и противным.

Джаспер сказал на это:

– Я не думаю, что он хочет их употреблять, но он не может удержаться. Это вроде как в мультиках, когда у какого-нибудь персонажа на одном плече сидит дьявол, а на другом – ангел. Дьявол все время нашептывает что-то в ухо Нику и иногда делает это так громко, что ему приходится прислушиваться к нему. Ангел тоже что-то говорит, но очень тихо, и Ник его не слышит.

Вечером Ник сообщил, что Рэнди буквально вытащил его из постели и заставил сесть на велосипед.

– Я чувствовал себя так, что мне хотелось умереть, – сказал он, – но Рэнди не принял отказ. Он сказал, что заедет за мной, и мне пришлось подготовиться к поездке. Рэнди приехал, я сел на велосипед. Ощущения были дерьмовые. Мне казалось, что я не смогу проехать и одного квартала, не говоря уж о поездке по побережью. Но потом я почувствовал ветер, и память тела взяла верх, и мы немного покатались.

В голосе Ника мне послышались какие-то проблески жизни, и, когда мы попрощались, в моем воображении остался оптимистический образ: Ник на велосипеде едет по пляжу под солнцем Южной Калифорнии.

В выходные Ник позвонил опять, ему очень хотелось выговориться. Он был поражен тем, что у него случился рецидив.

– Я не употреблял восемнадцать месяцев. Я расслабился. Это такая особенность наркозависимости. Ты думаешь: моя жизнь вовсе не неуправляема, у меня все хорошо. Ты забываешь о необходимости смирения. Ты думаешь, что достаточно умен, чтобы справиться с ситуацией.