Красивый мальчик. Правдивая история отца, который боролся за сына

Вечером, когда полная белая луна низко зависла над горизонтом, я решил, что если в книге Итало Кальвино, которую мы читали на занятиях по литературе, люди могли взобраться на луну по лестнице, почему бы и мне не сделать это? Правда, я отказался от этой идеи, когда Чарльз объявил, что пора идти на тусовку в клуб.

Чарльз покупал наркотики, чтобы лучше справляться с учебой, и они помогали на полчаса или около того. Потом мы уже были настолько на взводе, что не могли сконцентрироваться ни на чем, кроме как на обсуждении, в какой бар лучше пойти. Обильное потребление наркотиков и выпивки никогда не удерживало Чарльза от вождения автомобиля, и он успел разбить два своих «пежо». К счастью, каким-то чудом он никого не покалечил – по крайней мере, насколько мне известно. Я сидел на пассажирском месте, что, как я теперь понимаю, было вариантом игры в русскую рулетку.

Он балдел от Rolling Stones и без конца ставил свою любимую песню Shine a Light, громко подпевая Мику Джаггеру:

Ты бредешь пьяная по аллее
В порванной одежде.
Твои ночные друзья
Бросили тебя в холоде и сумраке рассвета.
Мне кажется, на тебе так много мух,
Что я просто не могу их смахнуть.

Однажды ночью, подчиняясь внезапному порыву, возникшему под действием принятых веществ, мы с Чарльзом решили поехать в Калифорнию встречать рассвет, и, упаковав запас наркотиков, покатили в Сан-Диего. Было еще темно, когда мы добрались до пляжа. Сидя на песке, набросив одеяла на плечи, мы вглядывались в горизонт и ждали восхода солнца. Мы курили косяки и болтали. Через какое-то время один из нас заметил, что уже светло. Мы оглянулись вокруг. Должно быть, уже было десять или около того. Солнце взошло несколько часов назад. «Ух ты! – произнес Чарльз с поразительной наблюдательностью. – Солнце встает на востоке».

В другой раз по пути в Тусон после возвращения из Скоттсдейла от моих родителей мы подвезли голосовавшую на дороге девушку. Когда доехали до нужного ей места – школы парашютного спорта в заштатном городишке Каса-Гранде, – наша попутчица уговорила нас на прыжок. Инструктаж проходил напротив стены, на которой кто-то написал: «Все, что вы делаете на земле, несущественно». Наш инструктор сказал: «Главное – получать удовольствие от полета». Когда он добрался до конца своей речи, он хмыкнул и сказал: «Все это фигня. Давайте летать!»

Мой парашют не раскрылся. В самый последний момент меня спасло то, что сработал запасной парашют, который и замедлил мое падение. Я здорово приложился о землю, но в общем был в порядке. Чарльз подбежал ко мне. «Ну, это полный улет!»

Истории, связанные с наркотиками, жуткие и опасные. Подобно некоторым историям о войне, они фокусируют внимание на приключениях своих «героев» и их чудесном спасении. По традиции, сложившейся в среде знаменитых и скандальных кутил и их летописцев, даже похмелье и опыт пребывания на границе жизни и смерти, неотложная медпомощь подаются в этаком гламурном стиле. Однако рассказчики, как правило, предпочитают не распространяться о медленной деградации, психических травмах и, наконец, несчастных случаях.

Однажды вечером Чарльз вернулся после двухдневного кутежа и пошел в ванную. Его не было довольно долго, и я начал волноваться. Я несколько раз позвал его, но он не отвечал. Тогда я сломал замок и распахнул дверь. Он лежал без сознания, видимо разбил голову о плитки пола, который был забрызган кровью. Я вызвал скорую помощь. Врач в больнице предупредил Чарльза об опасных последствиях пьянства, и он пообещал прекратить пить, но, конечно, и не думал выполнять обещание.

В тот же год под впечатлением от творчества Хантера Томпсона мы совершили поездку в Сан-Франциско. Мы приехали ранним вечером. Прежде я здесь не бывал. Мы заглушили мотор на вершине самого высокого холма. Дул бодрящий ветер. После детства, проведенного в Аризоне, я чувствовал себя так, как будто первый раз в жизни могу вдохнуть полной грудью.

Я подал заявление о переводе в Калифорнийский университет в Беркли. Поскольку я еще не успел испортить свою академическую справку, меня приняли, и с осени я мог приступить к занятиям. В то время считалось вполне обычным, если студент университета выбирал в качестве главного предмета изучения придуманную им самим область социологии. Мое внимание привлекла проблема смерти и человеческого самосознания.

Я с увлечением погрузился в учебу, но и здесь, в Беркли, не было недостатка в наркотиках. Кокаин и марихуана были непременным атрибутом наших выходных. Отец одного из моих друзей, врач, постоянно выписывал метаквалон, пытаясь оградить своего сына от перехода на уличные наркотики. Я употреблял приличное количество наркоты, но не больше, чем остальные. Так или иначе, мы пришли к тому, что многие студенты стали воспринимать злоупотребление алкоголем и наркотиками как некую неотъемлемую составляющую высшего образования.