Красная карма

Шахин со своим видом отличника ронял слова, которые вызывали у Эрве смятение. Порыться в памяти? Посмотреть, что можно из нее выудить, открыв окна и вытряхнув коврики…

О том, чтобы встретиться там с Матерью, не могло быть и речи. У него не было ничего общего с этой пожирательницей душ, к тому же их никогда не знакомили. Зато он очень надеялся, что у него оживут давнишние воспоминания о бабушке. Одетта Валан наверняка кое-что знала. Она пережила какие-то тайные, табуированные эпизоды, объясняющие теперешний хаос. После двух дней размышлений он даже убедил себя, что она знала Мать. Это было единственное объяснение, единственная возможная связь. Вот почему ему приснилась эта женщина в интерьере тридцатых годов… Это был не сон, а воспоминание. Однажды он ходил с бабушкой к Жанне де Тексье.

Не забыл он и фигуру в гимнастическом костюме в саду, белом от молний: мужчину без лица и в фуражке, как в его худших снах, где он склонялся над детской кроваткой – без сомнения, над кроваткой Эрве.

План: находясь под воздействием ЛСД, вытащить из памяти, как вытаскивают обломки судна из тины, свои самые первые воспоминания.

– Шевелись! Мы идем.

Перед ним стоял брат в той же позе, что и Шахин: засунув большой палец за ремень сумки.

– Куда?

– На похороны Саламата Кришны Самадхи. Я только сейчас узнал, что они состоятся сегодня днем.

За долю секунды Эрве догадался, что кремация будет происходить в Калигхате, там, где садху ели человечину.

– Я не хочу туда идти.

– Почему?

– Это… страшное место.

Мерш провел рукой по его волосам:

– Ну не будь ребенком. У нас нет выбора.

– Почему?

– Почему?! – повторил Мерш, повысив голос, словно ответ был очевиден. И как будто только сейчас заметил Шахина. – Ты кто?

– Я? – улыбнулся торговец. – Я – парень, который может обеспечить вам на кремации место в первом ряду.

112

– Мы возьмем лодку.

– Что? Но мы же еще не приехали в Калигхат!

Тем не менее они попросили таксиста сделать крюк, чтобы не попасть в квартал, где происходили кремации. Они выехали на набережную, но очень далеко от места церемонии.

– Мы доберемся туда по реке, – уточнил Шахин. – Пешком туда не дойти. Там уже несколько тысяч верующих. Все прилегающие улицы запружены толпами. Поверьте мне.

Индус был прав. Он уже делал знаки какому-то полуголому субъекту, вероятно факельщику, с черными от грязи ногами, похожему на одноглазого пса. Они сговорились на бенгальском о цене, и Мерш, как обычно, достал свои рупии.

Он не знал точно, что будет искать на этих похоронах. Самого убийцу? Членов Ронды? Или что-то особенное, что даст ему подсказку? Он держался за это расследование, как бербер за своего верблюда. Он брел через пустыню – пространство, лишенное дорог и ориентиров, – и должен был продолжать путь, не обращая внимания на пересохшее горло…

Лодочник, пробираясь между выброшенными на мель грудами мусора, остановился у суденышка, которое наполовину торчало из воды и было так густо покрыто зеленой плесенью, что смахивало на кучу водорослей.

Он отвязал швартовый трос и бросил его в сторону.

– Ты уверен, что эта посудина доплывет до места погребения?

– Без проблем.

И действительно, на воде лодка словно ожила. Длинная, как бамбуковый лист, она скользила подобно бумажному самолетику.

Каждую секунду Мерш испытывал такое ощущение, словно он прикасается к чувствительным точкам этой страны безумных. Он был мастером акупунктуры, который старается, колет пациента иголками, но толку от этого чуть. Он улавливал подспудные вибрации огромного неспокойного тела с его скрытой энергией, но был не способен постичь логику его существования. Теперь, плывя среди речного ила в компании индуса, стоящего, как гондольер, сзади с веслом, и трех спутников, что сидели в лодке, тесно, как горошины в стручке, прижавшись друг к другу, он наслаждался неожиданным покоем, стараясь не замечать окутывающей их знойной дымки.

Но это была не дымка. Это был дым от костров, горящих в двухстах метрах от них. Индия никого не оставляет в покое. Мерш, бросивший взгляд на берег, был застигнут врасплох новым ошеломительным зрелищем.

На серых ступенях клубилось грязно-оранжевое пламя. Вокруг каждого костра копошились голые и черные, как палочки солодки, индусы, которые поддерживали огонь, вороша уголь длинными шестами и подгребая куски падающих на землю тел. Это галлюцинаторное видение периодически исчезало из глаз, стыдливо маскируясь дымным туманом, поднимавшимся от костров.

Шахин встал и опытным глазом окинул берег. И хотя у него не было бинокля, стоял он как пират на капитанском мостике, оценивающий противника.

– Это домы, – объяснил он. – Особая каста неприкасаемых. Они единственные, кто может притрагиваться к трупам…

Николь, несмотря на мрачный характер их маленького круиза, поспешила поделиться своими знаниями о Востоке:

– Но ведь положение неприкасаемых намного улучшилось, правда?

Мерш не верил своим ушам: опять она за свое? Слишком поздно: Шахин, который еще в такси замучил их философскими рассуждениями о Бенгалии и ее особом положении в Индии, с готовностью подхватил эстафету.