Красная карма

Однажды бабушка даже водила его к «специалисту». Тот попросил мальчика нарисовать свои сновидения и принести ему. Эрве мысленно ухмыльнулся – его насмешила наивность этого метода. Он послушно намалевал каких-то драконов и прочую ерунду, сохранив при себе то, что внушало ему ужас. Одна только бабушка удостоилась его искренних признаний, которым, как ни странно, поверила. В некотором смысле это было довольно опасно, поскольку ее доверчивость вдыхала в эти химеры жизнь и ночные кошмары Эрве становились ужасающе реалистичными…

Так какие же сны видел Эрве? Это был, например, похититель детей в фуражке и черном трико, склонившийся над его детской кроваткой. Или ребенок, почти младенец, которому вскрывали вены. Или какая-то элегантная женщина – эта мучила его и доселе! – похожая на Габи Морле[71], чье отражение жило в зеркалах, а шаги отдавались зловещим скрипом паркета…

Иногда – а впрочем, довольно часто – эта женщина (во сне он называл ее «она») улыбалась одному из этих зеркал, и ее рот искажала жуткая гримаса, обнажавшая мириады хищных острых клыков…

Взрослея, Эрве научился обуздывать свои ночные страхи. Более того, он сделал из них предмет желания, источник удовольствия. Особенно ему нравились поезда-призраки (конечно, если не садиться в них: ему вполне хватало созерцания пестрых вагонов); а еще он увлекся готическими романами («Дракула», «Франкенштейн», «Монах» и т. п.), фильмами ужасов (в частности, производства Universal) и научно-популярными (Warner Bros. или 20th Century Fox).

И даже теперь, в перерыве между лекциями, он отправлялся на бульвар Клиши в «Мексико» или в «Колорадо» либо на бульвар Пуассоньер в «Миди-Минюи», чтобы насладиться одним-двумя фильмами ужасов, развалившись в шатком кресле кинозала.

Самым крутым среди этих специальных кинотеатров был, конечно, «Брэйди», находившийся в двух шагах от станции метро «Шато д’О». И вот как раз сейчас, в эту минуту, они приближались к проезду, носившему то же название, словно убийство Сюзанны сливалось с миром его ночных кошмаров… или наоборот… он и сам не знал.

Машина ехала по Страсбургскому бульвару, дребезжа и вздрагивая на каждом булыжнике мостовой… Езда по окраинам Парижа напоминала тахикардию – такие же беспорядочные толчки, как у больного сердца в груди, да и сами пассажиры чувствовали себя очень неважно…

Наконец Жан-Луи удалось кое-как припарковать «дофину» в тени поникших каштанов. Едва Эрве вышел из машины, как его оглушил звериный рев автомобильного потока. А ведь в начале века Большие бульвары были этакой аристократической магистралью – высший парижский шик!

В последнее время квартал превратился в настоящий муравейник, обитель негров, арабов и турок. Когда Эрве шагал по этим тротуарам, ему со всех сторон неизменно доставались тычки, но, как ни странно, он находил привлекательной эту атмосферу убожества и грязи. Лавчонки, торгующие дешевым шмотьем, парикмахерские с рекламой давно устаревших причесок, магазинчики с товарами крикливых расцветок, аптеки с подозрительными лекарствами, какие-то жалкие театрики и киношки с порнофильмами… Словом, барахло второго, а то и третьего сорта, для бедноты…

Пассаж «Брэйди» был типичным примером этого убожества: крытая торговая галерея, наполовину заброшенная и весьма напоминавшая дешевый восточный базар. В дальнем его конце, около железных штор закрытых лавок, торчали проститутки в ожидании клиентов из иммигрантского племени, решивших спустить здесь свою месячную зарплату.

Жан-Луи остановил машину у входа в пассаж и изложил спутникам свой план. Эрве никак не мог сосредоточиться. Справа от них, в мутном удушливом воздухе с запахом угольной пыли, ему подмигивали тусклые лампочки витрины с афишами кинотеатра «Брэйди».

В программе на эту неделю значились два фильма по цене одного – «Маска Сатаны» Марио Бавы и «Ужасы черного музея» Артура Крэбтри. Пока Эрве разглядывал тень листвы, трепетавшую на тротуаре (что делало афишу еще более зловещей), его посетило одно давнее воспоминание. К любому страху, навеянному фильмом, всегда примешивался еще и другой – страх находиться в темном кинозале, этом приюте сатиров, развратников с хищными руками. Все годы отрочества Эрве проходили под знаком этой пытки; ради удовольствия смотреть на большом экране фильм с эпизодами, вызывавшими у него смертельный ужас, он был готов претерпевать другой, интимный ужас, связанный с тем, что кто-то неизвестный в темноте попытается залезть к нему в штаны.

Внезапно его хлопнули по спине: ну да, это же брат, это реальность, миг настоящего…

– Эй, ты с нами?

– А? Да… конечно…

– Так вот, останешься здесь, у входа в пассаж, вместе с Николь. А я пройдусь по галерее. Если Гоа попробует свалить, ты его задержишь.

– Но я же никогда в жизни его не видел!

– Перепуганный тип, весь в поту и бегущий в твою сторону, – такого описания тебе достаточно?

– А-а… Ну ладно…