Красная королева

На следующий день после свадьбы на дверях Голирудского замка был обнаружен плакат с надписью: «Mense maio malas nubere vulgus ait». По-русски это значит: «По народному поверью, все злое брачуется в мае».

Все негодование, питаемое против Босвеля, обрушилось теперь на Марию; у католической партии больше не было никаких оснований долее поддерживать монархиню, которая избрала себе в супруги рьяного протестанта и слепо повиновалась ему во всем, а старая ненависть протестантов обострилась еще более благодаря этому, попиравшему всякую стыдливость, браку. Знать видела в Босвеле только счастливого авантюриста, домогающегося возможности стать тираном страны, и еще до того, как этот брак был заключен, как только по стране разнесся слух о предполагаемой свадьбе, Мюррей, Мортон и Майтлэнд, трое старых заговорщиков против Марии, рассудительно державшиеся в последнее время в стороне от всех партий, начали свою работу. И на их призыв отозвалась вся шотландская знать, которая соединилась, чтобы очистить трон от такой государыни и ее забрызганного кровью мужа.

Глава двадцатая. Ламберт

I

Теперь мы снова должны вернуться в нашем рассказе на несколько месяцев назад. Как мы видели, Сэррей обратился к мировому судье Кэнмора, чтобы навести справки о Брае, после того как Дэдлей дал ему слово, что ему ничего неизвестно о судьбе, постигшей Вальтера. Мировой судья обещал ему сделать все, что в его силах, и поискать исчезнувшего, но не мог подать Сэррею никакой особенной надежды. Лейстер был объявленным фаворитом королевы, а Кингтон пользовался его именем для неограниченной власти в графстве; таким образом, если принять, что Кингтон без ведома, да хотя бы и с ведома лорда, овладел Браем, то кто же решился бы обвинить его пред графом Лейстером или даже выступить прямо против последнего?

– Все, что происходит в Кэнмор-Кэстле, – сказал судья, – окружено покровом глубочайшей тайны. Допустите, что удалось бы даже довести жалобу до сведения самой королевы; но где же взять доказательства и улики, которыми можно было бы подкрепить ее? Ведь пришлось бы срыть замок до основания, чтобы в скрытых ходах и тайниках найти следы преступления. Но не говоря уже о том, что королева никогда не позволит этого, даже и подобная мера ни к чему не привела бы, так как у лорда достаточно времени, чтобы замести всякие следы, прежде чем угроза будет приведена в исполнение.

– Но ведь обитателям замка придется дать показания?

– Так что же из этого? Они и дадут их в пользу графа! Ламберт – упрямый, замкнутый человек, душой и телом предавшийся графу. А потом, кто сказал вам, что тут непременно произошло преступление? Кто сказал вам, что граф Лейстер действительно виноват? Правда, рассказывают, будто граф женился и держит свою супругу в замке. Но я не верю этому. Я гораздо более склонен думать, что лорд выдал отдавшуюся ему девушку замуж за кого-нибудь из своих слуг; ведь иначе он не осмелился бы выступить претендентом на руку королевы. А что, если этот слуга лорда, и я думаю, что избранным мог быть только Кингтон, защищая свою жену против оскорблений постороннего человека, убил его в честном бою? Тогда что?.. А что, если лорд посещает обольщенную с согласия человека, давшего ей свое имя, если, обвинив графа, мы будем иметь против себя ту, которую хотим спасти? Не падет ли в таком случае гнев королевы на головы ложных изветчиков?

– Так вы все-таки думаете, – мрачно пробормотал Сэррей, – что граф Лейстер так-таки и не женат?

– Думаю, что нет; ведь в таком случае он поставил бы на карту свою жизнь. Во всяком случае достоверно одно: сделано все, чтобы не было возможности доказать существование такого брака, даже если он и состоялся. Меня не призывали, значит, в гражданском смысле они не венчаны. Старый священник лично никогда не видал лорда; это был старый, полуслепой человек, на его память тоже нельзя положиться, чтобы теперь построить улику на основании его показаний, да кроме того, его удалили отсюда. Документ выкраден из книги метрик, свидетелями совершения церемонии были люди, бесконечно преданные графу. Таким образом, мне кажется, что человека, вынужденного хранить опасную тайну и имеющего власть уничтожить доказательства, не следует ставить в такое положение, когда он вынужден будет пойти на преступление, на которое, быть может, без этого он и не решится. Спасти теперь ничего нельзя, а напортить можно много. Если сэр Брай прибег к насилию, то он стал сам жертвой насилия; если он убит, то ему ничем не поможешь; если он посажен в тюрьму, то Кингтон скорее убьет его, чем допустит, чтобы открыли местопребывание узника; но, как бы то ни было, что бы мы ни предприняли, всем этим мы только ухудшим положение леди!