Красная королева

Сэррей чувствовал, что на это ничего нельзя ответить, что он бессилен помочь другу, но его вера в слова графа Лейстера была жестоко поколеблена. Все мероприятия, стремящиеся сделать тайну непроницаемой, ясно говорили за то, что над Филли учинено насилие и что Лейстер даже и не думает о том, чтобы когда-нибудь открыто признать ее своей женой, и постарается скрыть всякие следы брака, хотя бы это было возможно только путем бесчестного поступка. Разве можно было допустить, чтобы этот человек, добивавшийся руки двух королев, неизменно легкомысленный, перелетавший словно мотылек с одного цветка любви на другой и возлагавший жертвы то на алтарь любви, то на алтарь честолюбия, был способен сохранить верность несчастной немой долее того, как его сковывала первая страсть, раз он будет иметь возможность без шума отделаться от нее?

Но как спасти Филли, как разузнать, куда делся Брай, не вызывая этим новых напастей на голову несчастной жертвы Дэдлея? Напрасно Сэррей ломал себе голову; он был бессилен выбраться из этой паутины хитрости и интриг.

II

Он сидел у окна своей харчевни и мрачно смотрел на улицу. Там, за последними домами Кэнмора, виднелся среди темного леса замок; быть может, в недрах этого леса скрывался труп Брая, а за стенами, в тоскливом одиночестве, проливала слезы отчаяния несчастная Филли.

Но что это за человек ураганом несся по улице? Его волосы развевались по ветру, и он бежал так, как если бы его преследовала нечистая сила…

Оказалось, что это тот самый человек, который хранил ключи темниц Кэнмора, это – Ламберт. Но что же гнало его сюда? Разве он наткнулся на такое убийство, пред которым не мог не задрожать даже он сам? Уж не случилось ли несчастья, не ищет ли он священника, чтобы причастить в последний раз умирающую Филли?

Сэррею сделалось страшно при виде этого человека; ведь он мог быть только вестником ужаса… Но почему же он остановился пред его дверью, почему спросил лорда Сэррея?

Роберт вскочил, поспешил к двери и, дрожа от нетерпения, назвал Ламберта по имени.

Старик вошел. Его лицо было возбужденно, кулаки судорожно сжимались, звук голоса был глухой…

– Милорд, – спросил он Сэррея, – хватит ли у вас мужества отомстить за вашего друга и несчастную, которая любит вас? Вы обмануты, да и я тоже. Граф Лейстер – вероломный мерзавец. Если хотите отомстить, то следуйте за мной!

– Дайте мне позвать оруженосца…

– Этого совсем не нужно, милорд, вы должны один последовать за мной. Доверьтесь мне! Вы не раскаетесь!

– Как мне поверить вам? Ведь вы – вассал Лейстера и, может быть, были палачом у него!

– Милорд, доверьтесь ненависти отца, у которого украли ребенка, бешенству несчастного, которого обманули наградой! Неужели у вас не хватает храбрости последовать за стариком? Неужели вы так мало любите вашего друга, если не решаетесь отмстить за него?

– Я следую за вами! – ответил Сэррей, пронизав старика испытующим взглядом.

Ему было ясно, что этот тон отчаяния, это мрачное бешенство не были притворством.

– Так пойдемте же в Кэнмор-Кэстль! – шепнул Ламберт. – Выскользните из двери так, чтобы вас никто не заметил. Я открою вам ворота. Нельзя, чтобы заподозрили о нашем разговоре, никто не должен даже предположить, где вы!

– Значит, я должен идти один, а не с вами?.. Старик, в этой местности исчез так же и мой друг!

– Вы найдете его! Ха-ха-ха!.. Неужели вы думаете, что предатель может так дрожать, как я, что послали бы такого старого дурака заманить вас в западню? Оставайтесь на месте, милорд, раз вы так дрожите за свою жизнь!.. Тот, кто хочет мстить, не должен отступать ни пред какой попыткой. А вы… вы – очень холодный друг, милорд Сэррей; вам все равно, играет ли вами какой-нибудь Лейстер, или нет!

– Иду, – ответил ему Сэррей, покраснев от этой горькой насмешки. – Даю слово, что вполне доверяю вам!

– Так торопитесь! Уходите из дома, как только я скроюсь из виду, и отыщите тропинку, ведущую к парку. Я буду в Кэнморе раньше вас и увижу, достаточно ли чист там воздух… Как услышите стук засова о ворота, так выходите, но не ранее, а до того прячьтесь среди деревьев.

Ламберт торопливо вышел.

Сэррей вооружился с нетерпеливой поспешностью, а после этого вышел задним ходом из дома; он нашел тропинку, вившуюся среди полей, и его сердце билось бешеным ритмом, когда она повела его в самую чащу леса, где причудливые лунные лучи отражались фантастическими бликами на темной листве столетних дубов. Ночь была очень тиха, словно нарочно создана для преступления; только тихий шелест ветвей говорил о надвигающейся буре, но тем громче стучало и билось сердце.

Послышался звон засова, парковая калитка открылась, и Ламберт нетерпеливо попросил Сэррея войти, после того как пытливым глазом окинул темноту и, прислушиваясь, приложил ухо к земле.

– Куда вы ведете меня? – спросил Сэррей, когда Ламберт открыл маленькую дверцу замка и показал ему на винтовую лестницу.

– В помещение леди.

– Я увижу ее?

– Вы не найдете ее. С помощью подлого обмана ее и мою дочь увезли отсюда. Вы все услышите. Терпение, милорд!