Красная королева

– Это неправда, Дэдлей! Дружба доверяет, но любовь сомневается. Я – избалованное дитя, когда люблю; нельзя обижаться на меня, если я разгневаюсь, потому что у меня нет ничего, что вознаграждало бы меня за все заботы правления, за одиночество на королевском троне, кроме единственного сладкого сознания, что есть на свете один человек, который понял мое сердце и знает, какую тяжкую жертву приношу я своему долгу королевы и своей гордости. Я почти завидую той женщине, которую вы избрали орудием своей мести; она может мечтать о том, что лишь высокое звание графа Лейстера стало на дороге ее счастью. Я хочу увидеть ту, которая отдалась вам, и тогда я прочту в ее глазах, не обманули ли вы меня; я буду торжествовать, когда в ее присутствии ваши взоры будут прикованы ко мне, и всем, что может дать королева, я награжу ее в оплату за этот жестокий, но сладостный триумф моего сердца.

У Лейстера выступил на лбу холодный пот. Такой неожиданный оборот дела грозил ему новыми опасностями, и он возлагал свою единственную и последнюю надежду на то, что Кингтону удастся, наперекор королеве и Сэррею, найти средство устроить так, чтобы Филли исчезла; ею следовало пожертвовать, иначе он сам погибнет.

Но каким способом заставить ее исчезнуть?

Убить ее? Нет, уж тогда лучше самому положить голову на плаху.

Но неужели невозможно спрятать ее, переправить через границу или же, если бы все эти попытки потерпели неудачу, склонить ее ко лжи? Ведь допустила же она, чтобы ее пытали из-за него, почему же ей не согласиться на обман ради спасения его жизни?

Такие мысли обуревали графа, пока Елизавета, дернув звонок, отдала приказание снова впустить двор.

III

Дэдлей успел обменяться украдкой единственным взглядом с Кингтоном, давая тому понять, что он воспользовался его советом, а весь двор при виде его спокойной, гордой осанки тотчас сообразил, что и этот опасный кризис благополучно миновал для него.

– Лорд Боуэн, – начала Елизавета, – возвратите графу Лейстеру его оружие, мы получили удовлетворительные объяснения. Милорд, – обратилась она сначала к Сэррею, который почтительно, но с мрачной миной приблизился к тронному креслу и затем остановился в некотором отдалении, – просьба, которую вы изложили нам, основана на подозрении, обидном для графа Лейстера, и, хотя я питаю к графу полное доверие, о вас же знаю только, что вы предпочитаете службу у шотландской королевы службе при моем дворе, тем не менее, в интересах справедливости, я нашла нужным потребовать от графа Лейстера объяснений, которые мне понадобились для постановки решения. Вы и граф Лейстер не покинете Лондона, а сэр Кингтон, напротив, по нашему прямому приказу отправится за тою девушкой и привезет ее сюда, после чего мы сделаем дальнейшие распоряжения, когда поговорим с нею. Затем мы прикажем произвести розыски сэра Брая и надеемся таким образом оказать вам справедливость, не оскорбив графа Лейстера и не задев вашей чести.

Королева подала знак рукой, что отпускает их. Однако Сэррей не тронулся с места.

– Ваше величество, – произнес он, не робея перед гневным взором Елизаветы, – чего я боялся, то и случилось: вас обманули…

Лейстер схватился за меч, и этот порыв, напомнивший королеве, что она должна еще доставить ему удовлетворение, вызвал краску на ее лице.

– Тише, милорд! – грозно крикнула она на него. – Мы присутствуем здесь, и никто не смеет сказать, что Елизавета Английская оставляет безнаказанным оскорбление ее верных вассалов. Милорд Сэррей, вы лишаете себя права неприкосновенности; попридержите свой язык, иначе вам придется увидеть закат солнца в Тауэре!

– Отправьте меня в Тауэр, ваше величество, но этим вы положите пятно на свое имя; тогда скажут, что лорд Сэррей требовал справедливости, обвиняя любимца Елизаветы, и был ввергнут ею в темницу.

– Вы смелы, но вас ослепляет безумная ненависть. Разве вы не слыхали, что граф Лейстер дал нам удовлетворительные объяснения, и неужели вы думаете, что я нарочно хотела даться в обман?

– Ваше величество, вы сказали сию минуту, что сэр Кингтон должен представить вам девушку, и были намерены распорядиться ее дальнейшей судьбой. Разве граф Лейстер говорил вам, что Филли – еще девушка, участью которой можно распорядиться?

Лейстер улыбнулся при этих словах Сэррея, и королева поняла значение его взгляда, брошенного ей.