Красная королева

Замок Лохлевин, «опоясываемая водой твердыня», находится на острове среди одноименного озера. Старый замок состоял из большого строения, замыкавшего собой внутренний двор; к нему примыкали две круглые башни. Он принадлежал сводному брату графа Мюррея, лэрду Вильяму Дугласу, и хозяйкой там была мать Мюррея, Маргарита Эрскин, бывшая когда-то возлюбленной Иакова Пятого, рожденная графиня Марр. Гордая красавица в юности, она надеялась, что ее первенец, теперешний лэрд Мюррей, будет законным повелителем Шотландии.

Разумеется, эта женщина видела в Марии Стюарт дочь той, которая лишила ее руки короля, а ее сына – короны. С жаждой мести оскорбленной гордости и обманутых честолюбивых надежд в ней соединялись нетерпимая набожность и мрачная ненависть против католической религии. Характер, фанатизм и старые счеты делали ее непреклонным сторожем женщины, которая после разрыва с Мюрреем видела в нем и в его приверженцах смертельных врагов.

Когда Марии было сообщено решение лэрдов, причем место, где предполагалось ее заточить, не было названо, то она с облегчением вздохнула: она так много перестрадала в Эдинбурге, что уже факт перемены места был утешением ей. Она только попросила, чтобы для путешествия ей предоставили закрытый экипаж, на что лэрд Линдсей, к которому она обратилась с этой просьбой, объявил, что ее желание уже предупреждено и что экипаж ждет ее у ворот.

В сопровождении дам, которые когда-то уже разделяли с нею годы заточения в Инч-Магоме, Мария Стюарт во мраке ночи простилась с Эдинбургом, чтобы уже никогда больше не видеть его; мрачные башни Голируда исчезли в тумане, а уже через несколько часов королева плыла через Лохлевинское озеро. Ворота замка распахнулись перед ней, навстречу показалась высокая женщина с строгими, мрачными, жестокими чертами лица, одетая во все черное. Мария узнала мать Мюррея и тогда, дрожа, поняла, какая участь ожидала ее.

На другой день французский посланник Виллеруа потребовал пропуска в Лохлевин, чтобы повидаться с шотландской королевой. Ему отказали в этом, и он вернулся во Францию, где и доложил, что французскую вдовствующую королеву, шотландскую королеву Марию, заключили в темницу.

Глава двадцать пятая. Документ

I

Сэр Вальтер Ралейг, получивший приказание сопровождать Сэррея и Кингтона, чтобы произвести потребованное Елизаветой расследование, впоследствии прославился в качестве мореплавателя, и читателям, наверное, будет интересно узнать, каким образом он обратил на себя внимание Елизаветы.

Еще семнадцатилетним юношей Ралейг воевал во Франции с гугенотами, а затем участвовал в карательной морской экспедиции против ирландских мятежников. Елизавета почувствовала симпатию к остроумному молодому человеку, и ей очень нравилась галантность его обращения. Но он окончательно завоевал ее полную благосклонность при следующем случае. Однажды на прогулке королева остановилась в затруднении перед грязной лужей, через которую ей надлежало перейти; тогда Ралейг сорвал с себя плащ и кинул его на лужу, так что перед Елизаветой образовался ковер. Из галантной льстивости он запретил отчищать этот плащ и хранил его как драгоценность; это так понравилось тщеславной женщине, что она с того дня начала отличать его перед всеми. Открытый рыцарский характер Ралейга внушал Сэррею надежду найти в нем твердую опору в случае, если Кингтон замышляет измену, но именно в этом-то Сэррей и ошибался. Ралейг был слишком большим дипломатом и опытным придворным, чтобы не видеть из всего происходящего при дворе, что Елизавета любит графа Лейстера и во всяком случае будет более довольна, если будет иметь возможность помиловать, а не карать его. Поэтому, когда Сэррей потребовал сначала отправиться в Кэнмор-Кэстль, так как там он надеялся найти свидетеля, то Ралейг не воспротивился этому, но и не стал препятствовать Кингтону послать вперед своего доверенного. Вот почему, когда они прибыли туда, там оказался только Пельдрам, нахально заявивший, что он не мог долее противиться просьбам Ламберта и разрешил ему отправиться в Ратгоф-Кэстль, чтобы повидаться там с дочерью.

Сэррей был вне себя, что от него ускользнул самый важный свидетель; он уже начинал бояться, что и Брая тоже не удастся найти, когда Пельдрам заявил, что он уже дал знать Браю о необходимости предстать перед королевой, так что его доставят под конвоем надежных людей в Кэнмор-Кэстль, где он и появится в ближайшем времени.

Смущение, отразившееся при этом известии на лице Кингтона, свирепый взгляд, брошенный последним на Пельдрама, наполнили Сэррея надеждой, что, быть может, Ламберту все-таки удалось склонить Пельдрама встать на его сторону против Кингтона, и он еще более укрепился в этой надежде, когда Кингтон при первой же возможности уединился с Пельдрамом.