Красная королева

– Здесь или где-нибудь в другом месте, но вам его не найти. Если он не будет иметь возможность в определенное время обнять Тони на шотландской территории и убедиться, что никто не осмелился обесчестить ее, то он явится в Лондон обвинять вас. В противном случае он будет пребывать в непрерывной переписке со мной и будет питать ко мне живейшую благодарность за то, что я помог его дочери вырваться из ваших тисков.

Кингтон готов был скрежетать зубами от ярости. Он видел, что Пельдрам перехитрил его и позаботился запастись против него столь же надежным оружием, какое он, Кингтон, имел против графа Лейстера.

– Клянусь, если бы я когда-нибудь мог предположить, что вы умеете так тонко рассчитывать ходы, то открылся бы вам во всем, и мы вместе уже давно предупредили бы всякую опасность! – воскликнул он. – Ну, по рукам! Я принимаю все то, что вы обещали Ламберту. Мне это тем легче сделать, что мой взор обратился на другую женщину, и я охотно уступаю вам крошку Тони, которая должна будет унаследовать все богатства скряги Ламберта.

Пельдрам, пожав руку Кингтона, произнес:

– Я слышал, вы вместе с лордом Сэрреем отправляетесь в Ратгоф-Кэстль. Я буду сопровождать вас, чтобы посмотреть, что там происходит; надеюсь, вы ничего не будете иметь против?

Кингтон никак не мог бы ранее предположить, чтобы Пельдрам мог сыграть с ним такую штуку. Несмотря на это, он довольно скоро овладел собой, чтобы с достаточным мастерством разыграть восхищение перед остроумием Пельдрама и снова вкрасться к нему в доверие. Немалым утешением для Кингтона была откровенность Пельдрама; она заставляла предполагать, что Пельдрам совершит ряд неосторожностей, а для того, чтобы оплести простака сетью хитроумных интриг, не могло быть человека более способного, чем Кингтон.

Тем не менее он усмотрел из последнего замечания Пельдрама, что тот вполне возмещал энергией и дальновидностью то, чего ему не хватало в хитрости и утонченной злобности. Поэтому он снова запнулся, не зная, что ответить, и не мог сдержать недовольство, которое вырвалось у него злобным восклицанием.

Пельдрам, преимуществом которого было то, что он насквозь видел Кингтона, улыбнулся при этом признаке страстного возбуждения.

– Это еще не ответ на мой вопрос и желание, – насмешливо сказал он. – По крайней мере, я не хочу считать таковым эту пантомиму и прошу вас высказать ваше мнение вполне удобопонятными словами.

– Вы неправильно истолковываете мое изумление, – поспешно ответил Кингтон, – я просто удивлен той манерой, с которой вы отвергаете предлагаемую дружбу и сомневаетесь в самых святых заверениях…

– Дружба!.. Священные уверения!.. – повторил Пельдрам. – Ну, ей-богу же, сэр Кингтон, я не так глуп, как вы думаете. Раз у вас хватает совести быть готовым в любой момент предать графа Лейстера, то что же остановит вас сделать это по отношению ко мне? Словом, с настоящего момента я доверяю вам лишь постольку, поскольку могу следить за вами своими глазами, не более. Поэтому, чтобы не быть обманутым, я отправлюсь вместе с вами.

– Я не имею возможности останавливаться на деталях вашего упрека, – ответил Кингтон, сильно покраснев, так как Пельдрам верно угадал его мысли, – но подумали ли вы, что разрешение отправиться со мной в Ратгоф-Кэстль зависит не от меня, что это может разрешить только сэр Ралейг?

– Вот хорошо, что вы напомнили мне о наших гостях! – воскликнул Пельдрам. – Я должен позаботиться о них, как представитель графа. Что же касается вашего возражения, то скажу вам, что я могу найти дорогу в Ратгоф-Кэстль и не путешествуя в вашем обществе. Тем не менее мы свидимся по дороге туда, а так как вам после всех сегодняшних треволнений, наверное, нужен покой, то я желаю вам подкрепляющего сна!

С этим ироническим пожеланием Пельдрам повернулся и вышел из комнаты.

– Проклятие! – пробормотал Кингтон, как только остался один. – Этот субъект в состоянии все испортить мне! Собственно говоря, самым простым способом было бы запустить ему в тело несколько дюймов железа; но в настоящий момент это невозможно; для этого Ратгоф-Кэстль представляет собою несравненно более удобное место, а Джонстон работает к тому же на славу!

До известной степени успокоенный этой мыслью, Кингтон поспешил подслушать, что говорят между собою Сэррей и Ралейг. С этой целью он отправился в тайник, из которого можно было наблюдать за всем происходящим в той комнате, где остановился Ралейг. Он был уверен, что Сэррей непременно отправится к последнему, чтобы поговорить с ним о дальнейшем образе действия. Кингтон застал их обоих вместе, но пришел слишком поздно, чтобы услыхать из их разговора что бы то ни было, кроме прощальных слов Сэррея. Он заметил, что между ними пробежала какая-то тень, и это еще более заставило его пожалеть и поругать в душе Пельдрама, из-за разговора с которым он был лишен возможности сделать очень ценные наблюдения.