Красная королева

Мятежники овладели Эдинбургом; они думали, что этот город, бывший средоточием протестантства, тотчас восстанет, чтобы оказать им поддержку; однако их приняли холодно. Ни один горожанин не примкнул к ним, а из Голируда непрошеных гостей приветствовали выстрелами из осадных орудий. Изумленные общественным равнодушием и оробевшие ввиду собственной слабости, мятежные лэрды обратились за неотложной помощью к Англии; они ходатайствовали о присылке трехтысячного корпуса и нескольких военных судов, которые должны были появиться в Фортском заливе. Однако Мария, энергичной деятельности которой благоприятствовала вдобавок обычная мешкотность Елизаветы, не дала им дождаться подкрепления. Во главе армии из своих вассалов, представлявшей грозную силу в десять тысяч человек, она решительно выступила против Мюррея и его сообщников, предварительно объявив их мятежниками. Враги бежали. Мария очистила от них графство Файф, наказала лэрда Грэнджа и баронов, которые отнеслись благосклонно к мятежникам, взяла контрибуцию с городов Дэнди и Сент-Эндрью и овладела замком Кэмпбелль. Все эти походы она предпринимала верхом на коне, с пистолетами в седельных кобурах, в ожидании разбитого Мюррея, который снова приближался от английской границы, собрав остатки своего разбежавшегося войска. В своей горячности королева говорила, что скорее готова рисковать своей короной, чем отказаться от мщения.

Лэрд Дуглас находился неотлучно при ней, равно как и Сэррей, приехавший с этой целью из Англии, как только Мюррей кликнул клич, призывая граждан к оружию. Сэйтоны и католические лэрды с восторгом примкнули к ополчению королевы, и, когда она издала манифест, в котором объявляла народу, что знатное дворянство воспользовалось религией, только как предлогом свергнуть ее с престола, триумф этой смелой женщины казался несомненным.

Мятежники еще раз обратились к королеве Елизавете, однако эта осторожная государыня опасалась выступить в качестве явной противницы Марии Стюарт именно теперь, когда последняя могла назвать себя победительницей. Она весьма правильно предусматривала, что Мария скоро погубит сама себя, и не ошиблась на этот счет. Победа придала мужества воинственной королеве – и в пылком нетерпении уничтожить своих противников, отомстить Мюррею – и тогда, восстановив свою религию в побежденной стране, она назначила заклятого врага Мюррея, графа Босвеля, генерал-адмиралом Шотландии, католического графа Этоля поставила во главе тайного совета и поручила Риччио начать переговоры с папой и с Испанией, чтобы снова обратить Шотландию в католичество. Соглашение, предложенное ей Мюрреем, Мария Стюарт отвергла с гордостью.

В третий раз выступила королева в поход, рассеяла шайки Мюррея и прогнала его за английскую границу.

Эта жизнь, полная подвижности, предприимчивости и борьбы, опьяняла ее. Победа для Марии Стюарт была началом мщения. Она только и думала о том, чтобы раздавить мятежных лэрдов, и с этой целью приказала судить их как изменников, отняла у них имущество и государственные должности; ее планы в то время были гораздо обширнее и смелее. Все королевство преклонялось перед нею. В состав шотландского дворянства входили двадцать один граф и двадцать восемь лэрдов; из этого числа только пять графов и три лэрда шли ей наперекор, да и те находились в бегах. Мария Стюарт надеялась довести Елизавету до раскаяния в том, что та не признала ее наследницей, и проговорилась об этом намерении. Когда ей стали однажды доказывать, что она через меру утомляется своей походной жизнью, сопровождая армию даже в суровое зимнее время, королева ответила, что готова переносить всякие тяготы, пока не приведет своих верных воинов в Лондон.

Королева Елизавета скрежетала зубами от ярости, когда до нее доносились угрозы противницы, но ей приходилось очень туго, потому что Франция и Испания приняли сторону Марии, а в самой Англии грозной силой являлась для королевы католическая партия. Королева Елизавета была принуждена лицемерить, и у нее хватило наглости попрекнуть мятежом бежавшего Мюррея, уговаривать его подчиниться Марии и просить у нее пощады.

Мария Стюарт никогда еще не занимала столь важного положения, как в то время. Внутри королевства ей повиновались, а вне его пределов ее уважали. От ее ловкости зависело утвердить могущество, завоеванное ее мужеством. Если бы она выказала себя милостивой правительницей и простила Мюррея и прочих изгнанников, то заслужила бы тем их признательность и верность. После унижений, только что вынесенных ими в Англии, они сочли бы за счастье возможность вернуться назад в Шотландию, и так как им нечего было рассчитывать более на лукавую Елизавету, то эти люди снова примкнули бы к великодушной Марии. Таким способом королева расстроила бы английскую партию у себя в государстве, укрепив в то же время шотландскую в Англии, тем более что еще недавно упорный в своем сопротивлении Мюррей вернулся обратно, чтобы смиренно подчиниться верховной власти.

II