Красная луна. Советское покорение космоса

После выхода на орбиту Гриссом взял в свои руки управление кораблем и начал пилотировать «Джемини», заставляя его менять траекторию. Это было не просто опробование ориентации аппарата, к тому времени уже широко применяемой русскими, а попытка изменения курса. Чем-то похоже на управление с помощью штурвала судном, гонимым ветром. Гриссом и Янг отрабатывали эти маневры на тренажерах в Сент-Луисе, в лаборатории, выпустившей космический корабль авиастроительной компании McDonnell Aircraft (производитель известных авиалайнеров DC9, «Макдоннелл Дуглас ДС-9»), а затем на мысе Канаверал. Конечно, в дополнение к обычным занятиям, таким как пилотирование истребителей, прыжки с парашютом, долгие тренировки на центрифуге и в бассейне, для привыкания к невесомости и отработки выхода из спускаемого аппарата в случае приводнения капсулы.

Выполнив три витка, астронавты перешли на очень низкую высоту – всего 84 км, чтобы прибегнуть к естественному торможению атмосферой в случае отказа тормозной двигательной установки. Легенда гласит, что на мысе Кеннеди все были в ярости, потому что шутник Янг пронес на борт сэндвич, нарушив протокол, запрещающий любую форму пищи, кроме «космической», в тюбиках, чтобы избежать формирования в кабине облака плавающих крошек. «Это еще что?» – спросил его Гриссом. «Бутерброд», – ответил Янг. – «Откуда, черт возьми, он взялся?» – «Я взял его с собой. Попробуем. Пахнет вкусно, правда[582]?» Диалог двух ковбоев у костра в фильме о славных временах покорения Дикого Запада, не столь правдоподобный, сколь желанный для Америки, страдающей от комплекса неполноценности из-за слишком короткой национальной истории.

Спуск прошел в целом хорошо, за исключением перецепки со второго на третий парашют, который должен был повернуть аппарат для приводнения. Из-за слишком резкого рывка астронавты стукнулись головой об иллюминатор[583], так что остекление гермошлема у Гриссома треснуло[584]. Приводнение произошло далеко от расчетного места[585]. Астронавты полчаса оставались в своей плотно запечатанной капсуле, опасаясь, что она может утонуть, и испытывая приступы морской болезни. Невероятно, но волны укачали тех, кто выдержал значительные перегрузки и побывал в невесомости! Вскоре их нашли и спасли. В целом это было значительное достижение. Теперь можно сделать рывок, попытаться обогнать Советы.

Настоящим ускорением стал вывод на орбиту пилотируемого космического корабля «Джемини-4», запущенного с мыса Кеннеди 3 июня 1965 года с экипажем, состоящим из Джеймса Макдивитта (р. 1929) и Эдварда Уайта (1930–1967) на борту. Оба астронавта – новички, выполнили 62 витка вокруг Земли за четыре дня. Быстрее, чем Филеас Фогг и его камердинер Паспарту, которым в прошлом столетии потребовалось восемьдесят дней, чтобы совершить кругосветное путешествие[586].

Помимо различных научных экспериментов и технологических испытаний, астронавты должны были совершить сближение, совместный полет с отработавшей второй ступенью ракеты-носителя «Титан II» и выход в открытый космос, менее волнующий, поскольку русский космонавт Леонов совершил этот подвиг двумя месяцами раньше. «Только там можно почувствовать величие и гигантские размеры окружающей среды – на Земле это не почувствуешь», – сказал русский космонавт^{141}. Уайт тоже испытал эти удивительные эмоции, но отставание в гонке немного притупило их остроту. «Господи, дай моим врагам силы, пусть они живут долго и станут свидетелями моего триумфа», – мудро говорил Наполеон Бонапарт.

Сближение «Джемини» с остатками «Титана» потерпело неудачу, поскольку топливо, необходимое для маневра, было израсходовано слишком быстро[587]. Выход Уайта в открытый космос длился в общей сложности 23 минуты – в два раза больше, чем плавал в невесомости Леонов, и при этом не нужно было сохранять давление, обеспечивающее охлаждение электроники. Шаг вперед к упрощению процедуры, для которой не нужна шлюзовая камера. Уайт показал хорошую адаптацию к невесомости, в том числе когда использовал ручное устройство перемещения космонавта, которое почти сразу же разрядилось[588]. Этот «самострел» похож на небольшую ракету, управлять которой весьма рискованно, потому что при малейшей ошибке она может отстрелить астронавта далеко в космос, затрудняя его возвращение, если бы не восьмиметровая пуповина, связывающая астронавта с космическим кораблем. Казалось бы, необходимая страховка должна помогать, а не мешать.

Без притяжения длинный трос словно жил своей жизнью и запутывался, встречая малейшую преграду, создавая тем самым трудности для астронавта. Когда Уайту было приказано вернуться, он с сожалением заметил: «Это самый печальный момент в моей жизни»[589]. Бравада? Конечно, но и свидетельство того, что человек привыкает к космосу. Хозяин земли, воды и воздуха, человек стремится завладеть последним бастионом, легендарным островом Туле[590] – космическим пространством, одинаковые пробелы