Красная перчатка

– В чем дело, мисс Тилман? – интересуется профессор Йонадаб.

– Мой амулет удачи только что треснул. Развалился на две половинки, – прижав руку к груди, Меган в ужасе глядит на сидящую за соседней партой Данику.

По классу проносится изумленный вздох.

– Ты надо мной поработала?

– Я? – Даника смотрит на нее, как на сумасшедшую.

– Когда вы заметили, что амулет треснул? – спрашивает учительница. – Вы уверены, что это произошло именно сейчас?

– Не знаю. Я просто… Дотронулась до него, а на цепочке осталась только половинка. А потом вторая половинка упала на парту. Наверное, завалилась за воротник блузки.

«Блузки» – как странно звучит, словно из уст шестидесятилетней старушки.

– Иногда камни трескаются, – увещевает Йонадаб. – Это хрупкий материал. Меган, до вас никто не дотрагивался. Здесь все в перчатках.

– Она была на том видео, на встрече клуба мастеров. И сидит со мной за соседней партой. Это наверняка она.

Вот сейчас Даника ей выдаст. Вот сейчас. Ей же только того и надо, насколько я ее знаю, – чтобы попался такой вот идиот, которому можно прочитать лекцию. Особенно после вчерашнего. Но она поникла на стуле и покраснела как рак. На глазах у нее слезы.

– Я не мастер, – шепчет Даника чуть слышно.

– А зачем тогда ходишь на их встречи? – спрашивает еще одна ученица.

– Гигишники, – дразнится кто-то.

Я смотрю на Данику. Пусть она ответит. Объяснит Меган, что хороший человек должен думать не только о себе. Расскажет про проблемы мастеров и попросит поставить себя на их место. Ну, все те душеспасительные беседы, которые она обычно ведет со мной и Сэмом. Даже в полицейском участке. Открываю было рот, но ничего не могу придумать – слова кажутся фальшивыми. Не помню ни одного убедительного довода. Я ведь не умею рассуждать о правах мастеров.

И, судя по всему, Даника не хочет, чтобы я встревал.

Я поворачиваюсь к Йонадаб, но та только смотрит, не отрываясь, на девчонок, словно собралась докопаться до правды гипнозом и силой мысли. Нужно как-то ее вывести из ступора. Наклонившись к парню за соседней партой, Харви Сильверману, я нарочито громко – так, чтобы слышно было во всем классе, шепчу:

– Слушай, какой у тебя в третьем пункте ответ?

Даника предостерегающе качает головой. Харви листает контрольную, зато Йонадаб наконец очнулась:

– Так, все, хватит болтать! У нас контрольная. Меган, возьмите работу и пересядьте за мой стол, можете там дописывать. После урока вместе сходим к директору.

– Но я не могу сосредоточиться, когда она рядом.

– Тогда прямо сейчас идите к директору.

Чиркнув что-то в блокноте, учительница вырывает листок и вручает его Меган. Та берет сумку и, оставив учебники на парте, выходит из класса.

Сразу после звонка Даника бросается к дверям, но Йонадаб ее окликает:

– Мисс Вассерман, я уверена, они захотят с вами побеседовать.

– Я позвоню матери, – Даника лезет в сумку за телефоном. – Я не…

– Послушайте, мы обе знаем, что вы ничего такого не делали… – учительница вдруг замолкает, увидев, что я все еще болтаюсь возле дверей. – Мистер Шарп, я могу вам чем-нибудь помочь?

– Нет. Я просто… Нет.

Даника затравленно мне улыбается, и я выхожу из кабинета.

По пути на французский я прохожу мимо доски объявлений. Она вся заклеена плакатами социальной рекламы, такие обычно встречаешь в журналах: «Лучше выйти на улицу голым, чем без перчаток», «Если все так делают, это не значит, что так надо делать: пользоваться услугами мастера – преступление». Или даже «Без перчаток тебя никто не полюбит». Только на этих плакатах вместо лиц моделей вклеены расплывчатые фотографии, явно распечатанные с той видеозаписи – со встречи клуба защиты прав мастеров. Школьный секретарь яростно пытается их отодрать.

Я иду дальше, на свой французский, а по школе уже вовсю гуляют слухи о происшествии с Тилман. В коридоре до меня доносятся обрывки разговора:

– Даника прокляла ее и забрала удачу, чтобы Меган провалила тест. Она потому и отличница, потому и остается первой в классе. Наверное, уже давно проделывает такой фокус со всеми нами.

– А Рамирес все знала и именно поэтому увольняется.

Я резко разворачиваюсь:

– Что?

Одна из болтушек, Кортни Рамос, изумленно смотрит на меня. Она как раз красила губы – так и застыла с помадой в руке.

– Что ты сказала? – кричу я так громко, что на нас начинают оборачиваться.

– Рамирес уволилась. Я ждала у секретаря своего консультанта и все слышала.

Это же Рамирес отпустила нас на митинг. И именно она, единственная, согласилась спонсировать «Сглаз», поэтому Даника и смогла два года назад открыть свой клуб. Рамирес не заслужила неприятностей из-за нас. Найт является в расстегнутых штанах перед всем классом, но увольняют не его, а ее.

– Не может быть, – я хватаю Кортни за плечо. – Почему?

Девушка выворачивается из-под моей руки.

– Лапы убери. Совсем спятил?

Надо пойти в кабинет музыки. Я выхожу на улицу и вижу, как на учительской парковке Рамирес запихивает в багажник картонную коробку с вещами. Рядом стоит мисс Картер с ящиком под мышкой.

Рамирес оглядывается на меня, а потом захлопывает багажник с такой решимостью, что я понимаю – все кончено, и ухожу.