Красная перчатка

Она разворачивается, оскалив зубы, и замахивается на меня сквозь прутья решетки.

– Эй, погоди, – я хватаю ее за запястье.

Лила выглядит удивленной, будто только сейчас вспомнила, что она человек.

– Все будет хорошо. Мы выберемся отсюда.

Она сконфуженно кивает, но дышит все еще часто и прерывисто:

– Как думаешь, сколько сейчас времени?

Мы приехали на митинг где-то в половине пятого и даже не успели дойти до парка.

– Наверное, около семи.

– Еще рано. Боже мой, я жутко выгляжу, – она выдергивает руку и проводит ею по волосам.

– Ты замечательно выглядишь.

В ответ Лила лишь фыркает.

Я оглядываю унылые лица сокамерников. Уверен, никто из них прежде не бывал в полицейском участке, ни у кого из них родственники не сидели в тюрьме. Надо как-то отвлечь Лилу.

– Ты когда-нибудь думала о будущем?

– В смысле, когда мы отсюда выйдем?

– Нет, после выпуска. Когда окончим Веллингфорд.

Я-то сам об этом уже давно размышляю.

– Не знаю, – она пожимает плечами и прислоняется щекой к решетке. – Этим летом папа возил меня в Пуэрто-Рико, на остров Вьекес. Мы просто лежали на пляже, загорали и купались. Там все гораздо ярче, небо голубое-голубое. Понимаешь? Я бы хотела вернуться туда. Лежать и впитывать в себя небо и море. Я так устала сидеть взаперти в темноте.

Я вспоминаю жуткую металлическую клетку, где ее столько времени держал Баррон. Летом, когда совсем накатила тоска, я стал читать о психологическом состоянии отбывающих одиночное заключение. Депрессия, отчаяние, постоянная тревога, галлюцинации.

Представить не могу, каково ей снова оказаться взаперти.

– А я никогда не был заграницей.

Что я несу? Я и на самолете-то никогда не летал.

– Ты бы тоже мог поехать.

– Если после выпуска ты все еще захочешь меня видеть, то я в полном твоем распоряжении, – я стараюсь, чтобы обещание прозвучало как можно более легкомысленно. – И что – больше ничего? Просто будешь валяться на пляже?

– Пока не понадоблюсь папе, – Лила уже дышит ровнее, и взгляд не такой затравленный. – Я всегда знала, кем стану, когда вырасту.

– Семейный бизнес. И никогда не хотела попробовать что-нибудь другое?

– Нет, – но в голосе у нее не только уверенность; что еще, интересно? – Я умею это лучше всего. К тому же, я – Захарова.

Я размышляю о том, что сам умею лучше всего. Вспоминаю Вандервеер, своего консультанта: «Будущее наступит быстрее, чем вы думаете».

Проходит около часа. В коридоре появляется полицейский с пачкой бумаг в руке.

Все разом принимаются кричать. Требуют адвоката. Вопят о своей невиновности. Угрожают подать жалобу в суд.

Он выжидает, пока не уляжется волнение, а потом объявляет:

– Следующие заключенные должны подойти к решетке, сцепить пальцы и вытянуть руки перед собой: Сэмюэль Ю, Даника Вассерман и Лила Захарова.

Снова возмущенные вопли. Даника встает со скамейки, Сэм неуверенно выходит вперед, оглядываясь на меня с выражением полного недоумения. Спустя минуту крики в камере замолкают.

Я жду, но полицейский явно не собирается больше называть ничьих имен.

Лила идет к решетке, а потом в нерешительности останавливается.

– Давай, – подбадриваю я ее.

– С нами вместе еще один друг, – она показывает на меня полицейскому.

– Кассель Шарп, – поддакивает Сэм. – Его зовут Кассель Шарп. Может, вы пропустили?

– Это все я виновата… – пытается что-то объяснить Даника.

– Молчать, руки перед собой, пальцы сцепить, – орет коп. – Все остальные, быстро сделали три шага назад. Быстро!

На друзей надевают наручники. По пути к двери они оборачиваются, а я напряженно размышляю: почему же меня оставили? Может, их родителям позвонили, а моих не смогли разыскать? Может, заключенных просто выводят группами по три, чтобы снять отпечатки пальцев? Я все еще просчитываю варианты, но тут к камере, не спеша, подходит агент Джонс.

– Ага.

– Кассель Шарп, – он едва заметно улыбается. – Пожалуйста, подойдите к решетке и вытяните руки перед собой.

Я подчиняюсь.

Джонс торжественно ведет меня по коридору, потом при помощи карточки-пропуска открывает дверь в другой коридор. Здесь нет камер, только белые стены и двери без окошек.

– Мы выслали во все полицейские участки специальное оповещение, касающееся тебя. Каково же было наше удивление, когда нам сообщили о твоем аресте в Ньюарке.

Я нервно сглатываю. Во рту пересохло.

– Раздобыл нужную информацию? – от него несет табачным дымом и несвежим кофе.

– Пока нет.

– Хорошо повеселились на митинге? Побегали от полиции? Полезный опыт, всегда пригодится.

– Ха-ха-ха, очень смешно.

Джонс широко улыбается, словно я и правда замечательно пошутил.

– Давай-ка, я объясню тебе процедуру. Есть два варианта развития событий. Ты, конечно, выберешь правильный.

Я киваю головой. Ни один из его вариантов мне наверняка не понравится.

– Тут в камере сидит Лила Захарова и еще парочка ребят, с которыми вас вместе повязали. Мы сейчас идем туда, и я сообщаю всей честной компании, что, раз они друзья Касселя, то могут идти. И всех отпускаю. Может, даже извинюсь.

Я замираю.

– Тогда они решат, что я работаю на вас.

– Да. Именно так.