Красная перчатка

А я ложусь лбом прямо на стол. Нет, сегодня ничего не получается.

– Но ты же те деньги не взял, – недоумевает Сэм. – Почему не сказал ей?

– Кое-что взял. Не хотел, чтобы Лила узнала про ставки, и поэтому, не глядя, брал любые конверты, если она в тот момент оказывалась рядом. И ставки, кто мастер, а кто нет, я принимал. Думал, так будет правильно. Может, она и права, и я просто трус.

– Я тоже их принимал. И ты был прав. Мы сумели сохранить контроль.

Сосед говорит твердо и решительно, хотя сам я уже ни в чем не уверен.

– Кассель, погоди-ка минуточку, – вмешивается Даника, голос у нее странный.

– Что? – я поднимаю голову.

– Лила ведь теоретически не может так с тобой общаться. Она же только что разнесла тебя в пух и прах.

– Когда любишь кого-то, можно и поругаться…

И тут я замолкаю. Ведь настоящая любовь и проклятие – разные вещи. Когда любишь, все равно воспринимаешь человека таким, какой он есть. А заклятие делает чувства тошнотворно простыми, однобокими. Я удивленно смотрю вслед Лиле.

– Даника, думаешь, она… ей уже лучше? Заклятие спало?

Внутри пышным цветом расцветает надежда, пугающая меня самого.

Быть может. Быть может, действие колдовства ослабнет, а Лила меня не возненавидит. Быть может, даже простит. Быть может.

Мы с Сэмом идем в общежитие. Я улыбаюсь во весь рот, хотя радоваться раньше времени не стоит – знаю же, как мне обычно «везет». Но нет, я предаюсь мечтам, воображаю, как я, такой хитрый и предусмотрительный, сумею выпутаться изо всех передряг. Подобные глупые мечты обожают использовать мошенники, подлавливая простачков.

– Слушай, – Сэм переходит на шепот. – Ты так всегда? Ну, когда применяешь магию трансформации?

Все случилось вчера, а кажется, прошла целая вечность. Я вспоминаю, как валялся на полу, а у соседа в глазах плескался ужас. Содрогаюсь при мысли об отдаче. Не хочется вспоминать. Тогда я чувствовал себя совершенно беззащитным, как будто без одежды остался, вывернулся наизнанку.

– Да, всегда.

В полумраке над тропинкой кружатся мотыльки. Светит тоненький ломтик месяца.

– Почти всегда. Вчера было хуже обычного, потому что я превращался дважды за ночь.

– А где ты был? Что произошло?

Я не знаю, что ответить.

– Кассель, только скажи: все нормально или случилось что-то плохое?

– Я был в комнате Лилы.

– Так это ты ей окно разбил?

Ну конечно, по школе уже наверняка ходят слухи, и все знают и про камень, и про записку с угрозой.

– Нет. Тот, кто это сделал, не знал, что я там буду.

Сосед внимательно на меня смотрит и хмурится, между бровями на переносице пролегла глубокая морщина.

– Значит, ты знаешь, кто разбил окно?

Я молча киваю. Не надо упоминать Одри, Сэм, конечно, не Норткатт, но все равно – я ведь обещал никому не говорить.

– Да уж, беда не приходит одна, – сокрушается Сэм.

Мы подходим к общежитию. В кармане звенит мобильник. Открываю его одной рукой и прикладываю к уху.

– Алло?

– Кассель? – тихо спрашивает Лила.

– Привет.

Сэм бросает понимающий взгляд и уходит, а я остаюсь сидеть на ступеньках, ведущих на второй этаж.

– Прости, что накричала на тебя.

– Простить? – повторяю я упавшим голосом.

– Да. Я поняла, почему ты принимал ставки. Не могу сказать, что мне все это нравится, но я понимаю. И больше не злюсь.

– Ясно.

– Наверное, у меня просто нервы сдали. После прошлой ночи. Я не хочу, чтобы наши отношения были только для виду, – едва слышно говорит она.

– А они и не для виду, – я выдавливаю слова через силу, такое впечатление, что они с мясом выдираются из груди. – Это всегда было всерьез.

Лила молчит, а потом снова называет меня по имени, она улыбается – я точно знаю:

– Кассель, я рассчитываю на выигрыш. Своими сладкими речами ты меня не обведешь вокруг пальца.

– Как всегда – безжалостная и беспощадная, – я тоже улыбаюсь.

К ступеньке прилипла жевательная резинка – кто-то на нее наступил, и получилась грязная розовая клякса.

Какой же я дурак.

– Я люблю тебя, – говорю я.

Решение принято. Теперь ничто не имеет значения, теперь я могу все ей сказать, вреда не будет. Лила не успевает ответить – я вешаю трубку.

И прислоняюсь лбом к холодным железным перилам. Проклятие, может, и ослабнет со временем, но я никогда не буду знать наверняка. Пока я нравлюсь Лиле, невозможно определить – настоящее чувство или нет. Колдовство – хитрая штука. Конечно же, магическое воздействие не может длиться вечно, но как удостовериться наверняка? Мне нужно знать точно, а точно я не буду знать никогда.

Разные возможности, но всегда плохие.

Я звоню агенту Джонсу. Визитки у меня нет, поэтому набираю основной номер отделения ФБР в Трентоне. Секретарь переводит меня на другую линию, и я надиктовываю сообщение на автоответчик. Говорю, что мне требуется еще немного времени, всего пара дней, в понедельник я назову им имя убийцы.

* * *

Когда принимаешь тяжелое решение, пусть и отвратительное, обычно испытываешь нечто вроде облегчения. Ведь гораздо проще действовать, а не выжидать.

Чем дольше я ищу варианты, тем страшнее эти варианты становятся.

Нужно принять все, как есть.

Я плохой человек.

Я сотворил много плохого.