Красная перчатка

Мама – настоящий пурист, когда речь идет об аферах. У нее свои методы, и довольно эффективные, надо заметить. Красивый наряд, прикосновение – и жертва уже готова подчиняться. До встречи с Сэмом я и не думал, что может пригодиться фокус с переодеванием или какая-то бутафория.

На ноутбуке загружена страничка с сайта «Кипрские красоты» – планы квартир для потенциальных арендаторов. Чрезвычайно полезная информация. У Сэма наготове фальшивая рана, изготовленная из тонкого кусочка силикона.

– Слушай, Касссель, ты сказал, что тот охранник не прочь поиграть в героя.

Может, и сказал. Не помню. Когда мы сидели в засаде, я много чего говорил: в основном трепался по поводу жильцов и хвастал, как обыграю соседа в карты.

– Сэм, нам тогда понадобится помощник. Это уже схема на троих.

– Попроси Лилу.

– Да она уже наверняка в город уехала.

Слабый аргумент. Какое нестерпимое искушение – последний раз увидеть Лилу, ведь скоро я ее потеряю.

– Мы же с Даникой до сих пор… Не знаю. К тому же, актриса из нее никудышная.

– На званом вечере у Захарова она здорово справилась.

Я вспоминаю, как Даника тайком передала мне пакет с кровью, а потом как ни в чем не бывало улыбалась Баррону.

– Ну да, но я тогда ее всю дорогу накручивал. Хочешь, сам Лиле позвоню?

Молча протягиваю соседу телефон. Я хочу ее увидеть. Пожалуй, если сейчас начать с собой бороться, сил больше ни на что не хватит.

Мы приезжаем за Лилой на вокзал на катафалке Сэма. Сосед колдует над ней на заднем сидении, а я переключаю радиостанции и жую пиццу, взволнованно поглядывая на часы на приборной панели:

– Готово?

– Не мешай художнику работать, – отвечает Лила.

Ее голос, словно острый, наточенный нож, вонзается в меня, как в масло; так легко, без усилия – мне не будет больно, даже если нож вытащить из раны.

– Да, прости, Сэм.

Наконец она перелезает на переднее сидение. На щеке у нее мастерски нарисованный синяк – от настоящего не отличить. Еще на Лиле светлый парик.

Не подумав, я протягиваю руку, чтобы убрать у нее с лица длинную вьющуюся прядь, но тут же отдергиваю пальцы.

– Не испорти макияж, – криво улыбается Лила.

– Мы готовы?

– Минуточку, – отвечает Сэм. – Нужно налепить эту штуку на губу, а она не клеится.

Лила с решительным и в то же время взволнованным видом наклоняется ко мне и шепчет:

– То, что ты вчера сказал перед тем, как повесить трубку, правда?

Я киваю.

– Но я думала – все это только для вида… – она замолкает и прикусывает губу, словно боится спрашивать, боится услышать мой ответ.

– Я притворялся, что притворяюсь, – тихо говорю я. – Врал, что вру. Хотел заставить тебя поверить, что мы не можем быть вместе.

– Погоди, – хмурится Лила. – А почему сейчас решил сказать?

Вот черт.

– Потому что мне грозит страшная смерть от клыков двух свирепых пуделей, – кривляюсь я. – Любовь моя, помни обо мне.

Слава богу, тут с заднего сидения выглядывает Сэм.

– Все, готово.

– Вот то, о чем ты просил, – Лила достает из рюкзака завернутую в футболку зеленую бутыль. – Ты это собираешься ей подкинуть?

Я осторожно беру бутылку, стараясь не касаться стеклянного горлышка. Как странно – именно ее она выкрала из квартиры Филипа. И как страшно, если вдуматься, ведь эта вещь когда-то была живым человеком.

– Нет. У меня еще более извращенный план.

Лила закатывает глаза.

Надвинув на самые глаза форменную кепку разносчика пиццы, я завожу машину.

План прост. Мы дожидаемся, пока Бетенни Томас уйдет, оставив своих собачек. Тут могут возникнуть сложности: например, Бетенни решит провести субботний вечер дома, на диване перед телевизором.

Но ровно в десять женщина выходит на улицу и садится в такси. Поехали.

Я захожу в здание в обнимку с тремя коробками пиццы, на мне обычная одежда и форменная кепка (ее легко было стащить в кафе, где мы и заказали пиццу). Козырек надвинут на глаза, а голова опущена, чтобы не светиться на камерах наблюдения. Консьержу говорю, что доставляю заказ для Голдблаттов. Когда мы обзванивали жильцов (спасибо большое интернет-справочнику), они не сняли трубку.

Накачанный бугай фыркает, потом берет телефон и нажимает кнопку. Я изо всех сил стараюсь изобразить скуку, хотя адреналин просто зашкаливает.

Из темноты возникает Сэм. Он громко стонет и, будто не разбирая дороги, врезается в стеклянную дверь. Машет в сторону кустов и громко вопит:

– Отстань от меня. Черт возьми, отстань от меня!

Консьерж встает. Трубку он все еще держит в руке, но внимание уже переключилось.

– Что за фигня? – спрашиваю я.

Вслед за Сэмом на дорожку выбегает Лила. Затянутой в кожаную перчатку рукой она отвешивает соседу такую звонкую пощечину, что даже внутри здания слышно. Очень надеюсь, что это какой-нибудь сценический трюк, а то потом болеть будет.

– Я видела, как ты на нее смотришь, – визжит Лила. – Я тебе глаза выцарапаю!

Консьерж мог бы просто позвонить в полицию. Но я видел, как он вчера прогнал бродяжку, – такой не будет никому звонить, если уверен, что справится сам.

Надеюсь, я угадал.

Мужчина кладет трубку, и я облегченно вздыхаю. Зря, конечно, нужно ведь сохранять невозмутимый вид.

– Погоди, парень, сейчас я выставлю тех детишек.