Красная пирамида

Хочу, чтобы вам было понятно: хотя со дня битвы с Сетом прошло уже несколько недель и я все время был по уши занят восстановлением дома, я ни на минуту не переставал думать о папе. Каждая картинка в библиотеке напоминала мне о египетских мифах, которые он мне рассказывал. И свои вещи я по-прежнему не развешивал в шкафу, а держал в чемодане, потому что никак не мог смириться с мыслью, что наши с ним путешествия окончены. Я так скучал по нему, что иногда вдруг оборачивался и заговаривал с ним… забыв, что его больше нет рядом. Но сейчас, несмотря на бурлившие во мне эмоции, я сумел выдавить из себя только нелепое:

– Ты какой-то синий.

Папа рассмеялся, и его смех был таким родным, таким привычным, что все напряжение тут же пропало. Смех эхом разнесся по всему залу, и даже Анубис слегка изогнул губы в улыбке.

– Какое место – такой и цвет, – сказал папа. – Простите, что я не позвал вас сюда раньше, просто положение несколько… – Он замялся, словно не мог подобрать подходящего слова, и посмотрел на Анубиса.

– Осложнилось, – дипломатично подсказал Анубис.

– Верно, осложнилось. Я хотел сказать вам обоим, как сильно вами горжусь и в каком долгу перед вами боги…

– Подожди, – перебила его Сейди и решительно затопала к трону. Амат снова зарычала, но Сейди так рыкнула на нее в ответ, что бедный монстрик стушевался и замолк.

– Кто ты вообще такой? – вопросила сестрица. – Мой папа? Или Осирис? Ты вообще живой или нет?

Папа перевел взгляд на Анубиса.

– Ну, что я тебе говорил? Рядом с ней даже Амат – ласковый котенок.

– Можешь мне не рассказывать, – посерьезнев, кивнул Анубис. – У нее не язык, а жало. Мне уже пришлось испытать его на себе.

Кажется, Сейди этот обмен репликами немного сбил с толку.

– Э-э… простите, вы о чем?

– Что ж, отвечу на твой вопрос, – сказал папа. – Я одновременно и Осирис, и Джулиус Кейн. Я разом и живой и мертвый, хотя, по мне, возрожденный – более верное слово. Осирис – бог смерти, и он же – бог новой жизни. Чтобы вернуть его на этот престол…

– Тебе пришлось умереть, – договорил я за него. – То есть ты знал, что все идет к этому, так? И ты нарочно вместил в себя дух Осириса, зная, что умрешь.

Меня прямо трясло от гнева. Честно, я и сам не думал, что настолько выйду из себя, но я просто не мог поверить в то, что натворил мой отец.

– Так ты это имел в виду, когда собирался «все исправить»?!

Выражение папиного лица ничуть не изменилось. Он по-прежнему смотрел на меня с гордостью и даже откровенной радостью, будто все, что я делал, доставляло ему искреннее удовольствие. Даже то, что я накричал на него. И это возмущало меня еще больше.

– Мне так не хватало тебя, Картер, – сказал он. – Я просто не могу выразить словами. Но мы сделали правильный выбор. Мы все. Если бы вы спасли меня в верхнем мире, мы бы лишились всего. А сейчас, впервые за многие тысячелетия, мы получили шанс на возрождение и шанс остановить наступление хаоса. И все это благодаря вам.

– Но ведь наверняка был и другой путь, – не хотел соглашаться я. – Ты мог бы сражаться с хаосом как смертный, без того, чтобы… чтобы…

– Картер, послушай. Живой Осирис был великим царем. Но после смерти…

– Он стал в тысячу раз могущественнее, – завороженно сказал я, вспоминая папины рассказы.

Отец кивнул.

– Дуат – это фундамент для реального мира. Если в нем воцаряется хаос, он отражается и в мире смертных. Помочь Осирису вернуться на трон – это лишь первый шаг, но и он намного важнее всего, что я мог совершить в верхнем мире. За исключением того, чтобы стать твоим отцом. И я по-прежнему остаюсь им.

У меня предательски защипало глаза. Мне кажется, я понял, что он хотел донести до меня… Но мне это все равно не нравилось. А Сейди, кажется, злилась еще сильнее, чем я, только смотрела она при этом не на папу, а почему-то на Анубиса.

– Значит, не язык, а жало? – переспросила она с угрозой.

Отец звучно прочистил горло.

– Дети, у меня была и еще одна причина сделать именно тот выбор, который я сделал. Вы наверняка догадываетесь, какая.

Он протянул руку, и рядом с ним возникла фигура женщины в черном. У нее были золотистые волосы, мудрые синие глаза и очень знакомое лицо. Я только сейчас понял, до чего они с Сейди похожи.

– Мама, – сказал я.

Она изумленно переводила взгляд то на меня, то на Сейди, как будто это мы были привидениями, а не она.

– Джулиус рассказывал мне, как вы выросли, но я все не могла поверить. Картер, надо же, какой ты стал большой! Наверное, уже бриться начал, а?

– Мам!

– И с девочками встречаешься?

– Мам!

Просто поразительно, как родители за считаные секунды умудряются превращаться из самых лучших людей в мире в тех, кто заставляет тебя краснеть!

Тут мама улыбнулась, и меня захлестнула целая буря самых разнообразных чувств. Сколько лет я мечтал, чтобы снова оказаться вместе со своими родителями в нашем доме в Лос-Анджелесе… И вот это случилось, но совсем не так, как я себе представлял. Дом был не дом, а просто мираж, мама – призрак, и папа – не живой и не мертвый… Меня охватило ощущение, что надежная твердая земля уходит у меня из-под ног, превращаясь в зыбучий песок.