Красная площадь

Поведение обоих милиционеров, с которыми Иван Алексеевич вступил в непосредственный контакт, убедило его в том, что он может чувствовать себя в относительной безопасности. После всего, что он натворил, ориентировка с его портретом должна была красоваться на каждом милицейском посту, в каждой патрульной машине. Вероятнее всего, так оно и было на самом деле, но люди, которым по долгу службы полагалось знать эту ориентировку наизусть, не обратили на внешность Твердохлебова ни малейшего внимания. Возможно, портрет на ориентировке был такого качества, что по нему Ивана Алексеевича не опознала бы и родная мать. Матушка майора умерла давным-давно, а вот то, что его не узнали два из двух встретившихся на пути представителей власти, его вполне устраивало.

Сунутая Твердохлебовым «душману» с полосатым жезлом взятка тоже являлась своего рода экспериментом, поскольку была первой в жизни Ивана Алексеевича взяткой, предложенной должностному лицу при исполнении служебных обязанностей. Раньше он рассуждал просто: закон один для всех, и порядок в стране наступит лишь тогда, когда каждый это твердо усвоит и начнет вести себя соответственно, то есть не нарушать закон, а нарушив, не бегать от ответственности. Именно так он и жил, хотя уже тогда понимал, что это способ не жизни, а доживания — в стороне от событий, на пыльной обочине, где нет риска быть растоптанным. Теперь такой модус вивенди ему решительно не подходил, и майор Твердохлебов старательно осваивался на театре предстоящих военных действий.

Днем он провел довольно много времени в тихом переулке, куда выходил фасад коммерческого банка «М-Центр», наблюдая за тем, как устроена и работает система безопасности данного учреждения. Майор также совершил пешую прогулку по самому переулку, изучив обстановку и найдя ее весьма благоприятной. Переулок был кривой, узкий и настолько густо заставленный с обеих сторон припаркованными машинами, что разъехаться в нем двум движущимся во встречных направлениях автомобилям было почти невозможно.

Переговорив с «душманом», переодетым в униформу сотрудника ГИБДД, Иван Алексеевич поехал в ресторан, чего не делал уже лет двадцать с гаком, и поужинал — вкусно, плотно и с огромным удовольствием, хотя раньше ресторанные порядки его смущали, тяготили и раздражали. Когда он уже доедал бифштекс, за столик к нему, вежливо спросив разрешения, подсела миловидная и, как показалось майору, скромная девушка лет двадцати пяти. Она заказала себе морковный салат и бокал минеральной воды. «Одно из двух: либо на диете, либо денег на приличный ужин нет», — решил майор, мимолетно удивившись тому, что голодная девушка, испытывающая недостаток денежных знаков, явилась ужинать в дорогой ресторан, где порция тертой моркови стоит как плотный ужин в обычной столовой, не говоря уж об ужине домашнем. Купила бы себе пачку пельменей и наелась от пуза…

Но тут «товарищ Сухов», почти неотлучно находившийся при нем весь день, с самого утра, подмигнул ему через стол с заговорщицким видом, и с майором случилось очередное прозрение. С предполагаемым отсутствием денег у соседки по столику он уже более или менее разобрался — это была, конечно, чушь собачья, — да и версия, согласно которой девушка сидела на строгой диете, тоже не выдерживала критики. Тот, кто морит себя голодом, блюдя фигуру, не пойдет в ресторан, где его решимость строго придерживаться избранной диеты подвергнется тяжким испытаниям. Умирать от голода, глядя, как все вокруг набивают рты вкуснейшей пищей, вдыхая ресторанные запахи, — такое испытание не каждому по плечу.

Да и сержант, который разбирался в современной жизни куда лучше своего бывшего батальонного командира, продолжал подмигивать ему и корчить выразительные гримасы, предлагая не быть развесистым пнем и поскорее хватать шанс, который сам идет в руки. Судя по этой пантомиме, за столик к майору подсела профессионалка — «ночная бабочка», путана или как они нынче себя называют…

Герои любимых книг майора Твердохлебова никогда не отказывали себе в общении с противоположным полом. Начав жить, как они, Иван Алексеевич не видел причин, по которым ему следовало хоть в чем-то от них отличаться. Кроме того, он не без оснований предполагал, что его новая жизнь, а заодно с нею и старая может оборваться в любой момент. Посему, мысленно попросив прощения у покойной жены, он вежливо кашлянул в кулак и обратился к соседке с предложением угостить ее шампанским. Сержант Сухов как настоящий боевой товарищ уже стоял у него за спиной, нашептывая в ухо нужные слова, а когда после медленного танца майор и его партнерша вернулись к столу, его и след простыл. Сержант испарился — опять же как настоящий товарищ, всегда способный понять, что он здесь третий лишний.