Красная площадь

В темноте раздался чей-то испуганный возглас — похоже, грабители не ожидали ничего подобного. Павел Григорьевич Скороход быстро прикинул, какие выгоды он может извлечь из внезапного изменения обстановки. Например, быстро присесть, чтоб не задело шальной пулей, ощупью добраться до лестницы, взбежать на четвертый этаж, юркнуть в квартиру и запереться на все замки. Дверь железная, сигнализация включена, и, если грабители хоть чуточку замешкаются, пытаясь выковырять ускользнувшую жертву из ее убежища, прибывшие по вызову менты повяжут их тепленькими…

Действовать нужно было быстро, не дожидаясь, пока Сивый и его компания оправятся от неожиданного погружения во мрак. На размышления у Павла Григорьевича ушло не более секунды, но предпринять что-либо он не успел: в темноте послышался глухой шум, и чья-то невидимая рука, ухватив за шиворот, как щенка, со страшной силой отшвырнула владельца сети казино «Бубновый валет» в сторону.

От неожиданности потеряв равновесие, Скороход приземлился на пятую точку и так, сидя с растопыренными конечностями, проехал с метр по скользкому кафелю. Он, наверное, ехал бы и дальше, но помешала очень кстати вставшая на пути стена.

Между тем события продолжали развиваться. Во мраке послышалось шарканье ног, шумное дыхание, какое-то пыхтение, вскрики и короткие звуки ударов — то глухие, тяжкие, то звонкие, как пощечины. Что-то с металлическим лязгом запрыгало по керамическим плиткам пола, и на освещенный снаружи электрическим светом участок, вертясь, как бумеранг, скользнул обрез охотничьей двустволки. Раздался негромкий свистящий хлопок, что-то с тупым стуком ударилось в стену над головой Павла Григорьевича, и он почувствовал, как на волосы сыплется цементная крошка. Стол консьержа, скрежеща ножками по полу, поехал куда-то в сторону и с треском врезался в стену; что-то громыхнуло, послышался глухой удар, какой-то придушенный писк и отвратительный мокрый хруст, за которым последовал взрыв отчаянной нецензурщины. Ругательства звучали невнятно, словно тот, кто их произносил, делал это, до отказа набив рот ватой. На светлом фоне прорезанного в двери окошка мелькали неясные, стремительно меняющие свои очертания тени; в косом ромбе света попеременно появлялись и исчезали обутые в разнообразную обувь ноги, а порою и руки. Один раз там возникла и на мгновение замерла, прильнув щекой к кафелю, окровавленная волчья морда Клеща. Она тут же скрылась из вида — рывком, как будто какое-то притаившееся в темноте чудовище дернуло бандита за ноги, намереваясь отправить прямиком в зубастую пасть. На кафеле остался смазанный кровавый след.

Не вставая, Скороход начал боком продвигаться в сторону лестницы. Ему тут же больно наступили на руку, и он замер, скорчившись в уголке под пальмой и баюкая оттоптанную кисть. Ему вспомнилось, что расследование налета, во время которого погиб Нимчук, ведется как минимум двумя и даже тремя структурами, считая милицию. Впрочем, на захват, ставший результатом блестяще проведенной оперативно-разыскной работы, все это безобразие решительно не походило. Оно больше всего смахивало на обыкновеннейшую драку, каковой, вероятнее всего, и являлось в действительности.

Когда в подъезде выключился свет, электрический замок на входной двери тоже перестал действовать, поэтому когда кто-то, с дробным топотом пробежав через вестибюль, ударил в дверь всем телом, та распахнулась настежь. Образовавшийся на темном фоне широкий, ярко освещенный проем послужил оставшимся путеводным маяком. Две скрюченные тени ринулись из превратившегося в западню подъезда на волю, столкнулись в дверях и наконец с шумом и невнятной руганью вывалились наружу.

В наступившей тишине прозвучали чьи-то неторопливые, размеренные шаги, показавшиеся Павлу Григорьевичу оглушительными и тяжелыми, как поступь каменного Командора. Жалобно хрустнуло под уверенной ногой разбитое стекло, раздался громкий, как пистолетный выстрел, щелчок, и Скороход зажмурился от ударившего прямо в глаза яркого света. Наверху ожил, загудел и залязгал лифт; где-то щелкнул замок, и раздраженный голос Нины Аркадьевны из тридцать шестой квартиры осведомился на весь подъезд:

— Голубчик, вы не знаете, что происходит?

— Понятия не имею, — отозвался интеллигентный мужской баритон. — Какая-то авария, наверное. Но беспокоиться не о чем, они уже все починили.

— Безобразие, — возмутилась Нина Аркадьевна. — На самом интересном месте!

Несмотря на свое бедственное и не до конца проясненное положение, Скороход покосился на часы. Было начало первого, и телевизионный фильм, просмотр которого прервался на самом интересном для Нины Аркадьевны месте, вполне мог оказаться эротическим. Впрочем, Павлу Григорьевичу сейчас было не до соседки с ее фривольными не по возрасту киновкусами: его самого только что чуть было не изнасиловали — в переносном, а может быть, даже и в прямом смысле этого слова.