Красная Шапочка: что было потом

– Он… я не успела понять… я испугалась от неожиданности… хотя нет! Ну да! Он сказал, чтобы я немедленно убиралась прочь от коров, которых ему доверили охранять, иначе пожалею.

– Ну, правильно! – одобрил пастушок. – И что надо было сказать ему в ответ?

– Надо было ему сказать, что я не собираюсь причинять вред коровам и похвалить его за усердие…

– …причем, спокойным и доброжелательным тоном, который убедил бы его в твоей искренности, – закончил мальчик. – Соображаешь, а не делаешь! Стала пятиться, показала ему, что боишься! А раз боишься, значит, замышляла плохое! Честному человеку бояться нечего!

– Говорю же, я растерялась!

– Будешь в другой раз теряться – тебя по кусочкам собирать придется, – горячился пастушок. – Запомни крепче вечерней молитвы: когда на тебя бросается собака, стой спокойно, руками не маши и громко ее хвали – какая она умная, красивая, смелая и как хорошо свой долг выполняет! Тогда никакого резона тебя кусать у нее не будет. Запомнила?

– Запомнила. Спасибо тебе за науку! И не сердись больше.

– Да я не сержусь, просто переживаю за тебя, – отозвался пастушок.

– Еще раз спасибо! – улыбнулась я.

– Слушай, а ты, вообще, что тут делаешь в такую рань? – поинтересовался пастушок, оглядывая мою измятую одежду с приставшими клочками сена. – Нищенка, что ли?

– Нет, я так… в город иду, – смутилась я.

Пастушок продолжал внимательно меня рассматривать.

– Есть хочешь? – спросил он.

– Нет, – соврала я, непроизвольно сглотнув слюну.

Пастушок понимающе улыбнулся.

– Знаешь, давай-ка вместе подкрепимся, – предложил он. – А то у меня на завтрак времени не хватает, и так вставать чуть свет приходится.

Он достал из котомки краюху хлеба, разломил и протянул мне половину. Долго меня уговаривать ему не пришлось. Мы уселись у стога, с аппетитом жуя хлеб.

– Вот бы молочка сейчас! – мечтательно промычала я с набитым ртом. Нет, я, конечно, знаю, что с набитым ртом разговаривать нельзя, просто случай был исключительный, а в принципе я так не делаю.

– Точно! – встрепенулся пастушок, извлекая из котомки котелок. – Вообще-то они все после утренней дойки, молока у них сейчас нет. Но Рыжуха – вон та, видишь? – вчера сбежала в лес и домой не вернулась. Влетело мне за нее по первое число! Зато у нее теперь вымя полное. Слышишь, мычит все время, чтобы подоили? Ты подои, а я за рога ее подержу.

Вволю напившись парного молока, я почувствовала себя абсолютно счастливой.

– Ну, спасибо тебе за все! – я пастушку даже поклонилась от избытка чувств. – За спасение, за науку, за хлеб и молоко! Век не забуду! Жаль, нечем мне тебя сейчас отблагодарить. Но кто знает, может, и я тебе когда-нибудь пригожусь, если встретимся еще.

– Может, и встретимся, – согласился пастушок, убирая котелок в котомку. – Земля-то круглая…

– Как это круглая? – не поняла я. – В смысле, как блин?

– В смысле, как шар.

– Как это шар?! Она же плоская, на трех китах стоит, это все знают!

– Это раньше так считали. Но наука не стоит на месте. У тебя устаревшие сведения, но ничего, скоро все будут знать правду.

– А ты уже знаешь? – не без иронии поинтересовалась я.

– Да, я уже знаю.

– Откуда?

– Папа сказал.

– А он откуда знает?

– У него работа такая, – загадочно произнес пастушок.

Ну и пусть себе напускает таинственности! Думает, расспрашивать начну, а я не буду. И вообще мне пора.

– Ладно, я пойду. На прощанье скажи хоть, как тебя зовут, мальчик.

Пастушок рассмеялся и сорвал с головы шапку. Длинные черные волосы рассыпались по его спине и плечам.

– Ой! Ты девочка? – ахнула я.

– Я – Элиза, – сказала девочка-пастушок.

– А я – Марта. Зачем ты притворяешься мальчиком, Элиза?

– Я не притворяюсь. Просто в штанах удобнее, чем в юбке. Папа говорит, что наступят времена, когда все женщины будут носить штаны. А платья станут надевать только по праздникам. Ну, или, когда просто захотят походить в платье.

– Такого не может быть никогда! – уверенно заявила я.

– Почему это? Ты же не будешь спорить, что в штанах удобнее?

– Не знаю, я не пробовала. Но женщины никогда не будут носить штаны. Это противоестественно.

Элиза пожала плечами:

– А ты сначала попробуй, потом говори.

– Даже, если это удобно, существуют правила приличия.

– Они изменятся, – невозмутимо парировала Элиза.

– Да откуда ты знаешь? – разгорячилась я. – Тоже папа сказал? Он кто, прорицатель, твой папа?

– Папа преподает историю прошлого и будущего в Арнерии, если тебе это что-нибудь говорит.

– Твой папа преподает в Арнерии!? Историю прошлого и будущего!?

Элиза истолковала мое изумление по-своему.

– Конечно, я понимаю, что для несведущего человека это звучит дико, но…

– Ты… ты двоюродная сестра Мартина!?

Элиза опешила.

– А ты кто? Ах, да, ты же говорила, ты Марта… Ты что, та самая Марта,

которую мы уже третий день встречаем? Мы думали, ты в дилижансе приедешь…