Красная Страна

Она села на корточки у взрытого вокруг дерева дёрна. Вытерла нос и глаза. Прошла по следам до другого изрытого участка земли. Нашла пустую бутылку, втоптанную в грязь, отбросила в сторону. Они не старались заметать следы. Повсюду отпечатки копыт, вокруг всех развалин.

– Думаю, их около двадцати. Хотя лошадей, может и сорок. Запасных они оставляли здесь.

– Может, чтобы везти детей?

– Везти куда?

Ягнёнок лишь покачал головой.

Она продолжала, желая говорить хоть что угодно, чтобы заполнить пустоту. Желая хоть что-то делать, чтобы не думать.

– Как я погляжу, они пришли с запада и направились на юг. Убрались в спешке.

– Возьму лопаты. Похороним Галли.

Они управились быстро. Шай залезла на дерево, зная каждую опору для ног и рук. Она часто взбиралась туда, давным-давно, ещё до прихода Ягнёнка. Тогда мать смотрела, а Галли хлопал в ладоши. А сейчас мать похоронена под этим деревом, а Галли на нём повешен, и Шай знала, что каким-то образом в этом виновата. Нельзя предать забвению такое прошлое, как у неё, и думать, что уйдешь, посмеиваясь.

Шай срезала верёвку, отломала стрелы и пригладила окровавленные волосы, пока Ягнёнок копал яму рядом с её матерью. Закрыла вытаращенные глаза Галли и положила руку ему на холодную щёку. Сейчас он выглядел таким маленьким и тощим, что Шай захотелось набросить на него плащ, только под рукой ничего не оказалось. Ягнёнок опустил его, неловко обняв, и они вместе забросали яму. Потом снова поставили прямо надгробие матери и утоптали вокруг взрытую траву, а холодный ветер подхватывал чёрные и серые пятна пепла, хлестал ими по земле и уносил в никуда.

– Надо чего-то сказать? – спросила Шай.

– Мне нечего сказать, – Ягнёнок забрался на сидение фургона. Пожалуй, до заката оставалось около часа.

– Их мы не берем, – сказала Шай. – Я бегаю быстрее этих проклятых волов.

– Но не дольше, и без вещей, и ничего хорошего не выйдет, если мы поспешим. Что у них в запасе? Два, три дня форы? И они будут ехать быстро. Ты говоришь, двадцать человек? Шай, надо быть реалистом.

– Реалистом? – прошептала она, не веря своим ушам.

– Если погонимся за ними пешком, не помрём от голода или нас не смоет бурей, и если мы их поймаем – что потом? Мы даже не вооружены. Не считая твоего ножа. Нет. Будем преследовать их так быстро, как Скейл и Кальдер смогут везти. – Он кивнул на волов, которые при любой возможности щипали травку. – Посмотрим, сможем ли мы отбить парочку от стада. Выясним, что они за типы.

– Да понятно, что они за типы! – сказала она, указывая на могилу Галли. – И что будет с Ро и Питом, пока мы, блядь, преследуем?! – В конце Шай уже кричала на него, голос разорвал тишину, и с веток дерева взлетела пара ворон, ожидавших поживы.

Уголок рта Ягнёнка дёрнулся, но он не взглянул на неё.

– Мы будем их преследовать. – Словно это решённый факт. – Может, сумеем договориться. Выкупить их.

– Выкупить? Они сожгли твою ферму, повесили друга, украли твоих детей, и ты хочешь платить им за это? Какой же ты ёбаный трус!

Он по-прежнему не смотрел на неё.

– Иногда трус – это то, что нужно. – Его голос звучал грубо. Щёлкал в горле. – Никакая кровь не вернёт ферму из пепла, а Галли из петли. Это прошлое. Лучшее, что мы можем сделать, это вернуть малышей, любым способом. Целыми и невредимыми. – На этот раз подёргивание началось с его рта и пронеслось до уголка глаза по щеке, покрытой шрамами. – А там посмотрим.

Шай последний раз оглянулась, когда они уезжали навстречу заходящему солнцу. Её дом. Её надежды. Как много может изменить один день. Не осталось ничего, кроме нескольких обгорелых брёвен, торчавших на фоне розового неба. Не нужна большая мечта. Шай было плохо как никогда в жизни, а ей случалось оказаться в плохих, тёмных, мерзких местах. С трудом хватало сил, чтобы держать голову.

– Зачем было всё сжигать? – прошептала она.

– Некоторым просто нравится жечь, – ответил Ягнёнок.

Шай посмотрела на него. Под потрёпанной шляпой виднелось потрёпанное хмурое лицо, в одном глазу отражалось угасающее солнце. Она подумала, как странно, что он ведёт себя настолько невозмутимо. Человек, которому не хватало смелости торговаться, обдумывал похищение детей и смерть. Пришёл конец всему, ради чего они работали, а он старался быть реалистом.

– Как ты можешь сидеть так спокойно? – прошептала она ему. – Словно… словно ты знал, что так случится.

Он по-прежнему не смотрел на нее.

– Так всегда случается.

Лёгкий Путь

– Я претерпел множество разочарований. – Никомо Коска, капитан-генерал Отряда Милосердной Руки, говорил, чопорно опираясь на локоть. – Полагаю, с ними сталкивается каждый великий человек. Оставляет грёзы, разбитые предательством, и устремляется за новыми мечтами. – Он хмуро посмотрел на Малкову, на столбы дыма, поднимавшиеся из горящего города в синие небеса. – Я оставил множество грёз.

– Должно быть, это требовало потрясающего мужества, – Сворбрек блеснул очками, оторвавшись от своих заметок.