Красная Страна

– Несомненно! Я потерял счёт случаям, когда какой-нибудь излишне оптимистичный враг преждевременно объявлял о моей смерти. Сорок лет испытаний, борьбы, вызовов и предательств. Проживи достаточно долго… и увидишь, как всё развалится. – Коска встряхнулся. – Но, по крайней мере, не было скучно! Что за приключения на этом пути, а, Темпл[3]?

Темпл поморщился. Он лично был свидетелем пяти лет редкого страха, частой скуки, периодического поноса, неудачного бегства от чумы и бегства от сражений, словно от чумы. Но платили ему не за правду. Далеко не за правду.

– Героические, – сказал он.

– Темпл мой нотариус. Он готовит контракты и следит за их соблюдением. Один из умнейших ублюдков, что я когда-либо встречал. Темпл, на скольких языках ты говоришь?

– Бегло не более чем на шести.

– Важнейший человек во всём чёртовом Отряде! После меня, разумеется. – На холм налетел лёгкий ветерок и растрепал жидкие белые волосы на макушке Коски, покрытой старческими пятнами. – Мне так не терпится рассказать вам свои истории, Сворбрек! – Темпл сдержал очередную гримасу отвращения. – Осада Дагоски! – которая окончилась полным кошмаром. – Битва при Афиери! – Постыдный разгром. – Годы Крови! – Стороны менялись, как рубашки. – Кампания в Кадри! – Пьяное фиаско. – Несколько лет я даже содержал козу. Упрямая скотина, но верная, этого у неё не отнять…

Сворбреку, который сидел, скрестив ноги, напротив куска упавшей каменной стены, удалось изобразить подобострастный поклон.

– Не сомневаюсь, что мои читатели будут трепетать от ваших подвигов.

– Их хватит на двадцать томов!

– Трёх будет более чем достаточно…

– Знаете, однажды я был великим герцогом Виссерина. – Коска отмахнулся от попыток оказать ему почести, которых на самом деле не случилось. – Не волнуйтесь, не стоит называть меня превосходительством. Мы тут, в Отряде Милосердной Руки, за церемониями не гонимся, не так ли, Темпл?

Темпл глубоко вздохнул.

– Не гонимся.

Большинство в Отряда – лжецы, все – воры, а некоторые – убийцы. Бесцеремонность не вызывала удивления.

– Сержант Балагур со мной даже дольше, чем Темпл – с тех самых пор, как мы свергли великого герцога Орсо и усадили на Талинский трон Монцкарро Меркатто.

Сворбрек почтительно посмотрел на него.

– Вы знакомы с великой герцогиней?

– Весьма близко. Думаю, не будет преувеличением сказать, что я был её близким другом и наставником. Я спас ей жизнь при осаде Муриса, а она – мне! Я просто обязан как-нибудь на привале поведать вам историю её восхождения к власти, это дело чести. Есть весьма немного достойных людей, за которых или против которых я не сражался в то или иное время. Сержант Балагур?

Сержант без шеи повернул к нему лицо, которое, словно каменная плита, ничего не выражало.

– Что ты понял за время, проведённое со мной?

– Я предпочитаю тюрьму. – И он снова принялся катать свои кости – этим он мог заниматься часами напролёт.

– Каков шутник! – Коска погрозил костлявым пальцем, хотя в словах сержанта не было и намёка на шутку. За пять лет Темпл ни разу не слышал, чтобы сержант Балагур пошутил. – Сворбрек, вы увидите, что Отряд живёт добродушными шутками.

Не говоря уже о медленно кипящей вражде, изнурительной лени, жестокости, болезнях, мародёрстве, изменах, пьянстве и распутстве, от которого покраснел бы и дьявол.

– Эти пять лет, – сказал Темпл, – я смеялся без умолку.

Было время, когда истории Старика он находил весёлыми, очаровательными, вдохновляющими. Волшебным проблеском того, как можно жить без страха. Теперь же его от них тошнило. То ли Темпл узнал правду, то ли Коска забыл её, сложно сказать. Возможно, и того и другого понемногу.

– Да, вот это карьера. Как много поводов для гордости! Как много триумфов! Но и поражений. Каждый великий человек их испытывает. Сожаления – это издержки нашего дела, как всегда говорил Сазин. Люди часто обвиняют меня в непостоянстве, но я чувствую, что всегда, на каждом конкретном перекрёстке выбирал одно и то же. Ровно то, что мне нравилось.

Пока переменчивое внимание пожилого наёмника блуждало по его воображаемому прошлому, Темпл начал потихоньку отступать за сломанную колонну.

– У меня было счастливое детство, но бурная молодость, полная безобразных событий, и в семнадцать лет я оставил родину в поисках удачи, с одним лишь разумом, отвагой и верным клинком…

Звуки бахвальства милосердно стихали по мере того, как Темпл ретировался вниз по холму, выходя из тени древних руин на солнце. Что бы Коска ни говорил, добродушных шуток здесь было немного.

Темпл повидал нищету. Пережил многое. Но редко ему случалось видеть настолько жалких людей, как последняя порция пленников Отряда: дюжина закованных в цепи страшных повстанцев из Старикланда – голые, окровавленные, грязные, привязанные к вбитым в землю кольям. Сложно было представить в них угрозу величайшей державе Земного Круга. Сложно было представить их людьми. Только татуировки на предплечьях демонстрировали некие остатки тщетного вызова.