Красная Страна

"Нахуй Союз. Нахуй короля" гласила ближайшая строчка рельефного шрифта от предплечья к запястью. Мнение, которое Темплу нравилось всё больше. У него нарастало подлое чувство, что он оказался не на той стороне. Опять. Но, делая выбор, бывает сложно угадать. Возможно, как однажды сказал ему Кадия, ты не на той стороне, как только сделал выбор. Но, как заметил Темпл, худшее доставалось застрявшим посередине. И ему надоело получать худшее.

Суфин с пустой флягой в одной руке стоял возле пленников.

– Чем занят? – спросил Темпл.

– Тратит воду, – почёсывая светлую бороду сказал Берми, который грелся на солнышке неподалеку.

– Как раз наоборот, – сказал Суфин, – я пытаюсь направить милость Божию на наших пленников.

У одного была ужасная необработанная рана в боку. Его глаза метались, губы беззвучно шептали бессмысленные приказы или бессмысленные молитвы. Если от раны пахнет, значит, надежды мало. Но прочие пленники выглядели не лучше.

– Если Бог есть, то он скользкий плут, и никогда не стоит доверять ему что-то важное, – пробормотал Темпл. – Милостью было бы убить их.

Берми согласился:

– Я говорил то же.

– Но это потребует мужества, – Суфин поднял ножны, рукоятью вперёд, предлагая взять свой меч. – Темпл, есть у тебя мужество?

Темпл фыркнул.

Суфин опустил оружие.

– Как и у меня. Поэтому даю им воду, и даже этого не хватает. Что там на вершине холма?

– Мы ждём нанимателей. Старик кормит своё тщеславие.

– Этот голод хрен утолишь, – сказал Берми, срывая и отбрасывая маргаритки.

– Всё сильнее с каждым днём. Соперничает с чувством вины Суфина.

– Это не вина, – сказал Суфин, хмуро глядя на пленников. – Это праведность. Разве священники тебя этому не учили?

– Ничто так не излечивает от праведности, как религиозное образование, – проворчал Темпл. Он вспоминал хаддиша Кадию – как тот в чистой белой комнате вёл уроки, и молодого себя – как высмеивал их. Уроки о милосердии, милости, самоотверженности. О том, что совесть – это частица Бога, которую Он вкладывает в каждого человека. Осколок божественного. Осколок, который Темпл долгие годы пытался отыскать. Он поймал взгляд кого-то из повстанцев. Женщины со спутанными на лице волосами. Она потянулась, насколько позволяли цепи. За водой или за мечом, он не понял. "Хватай свое будущее!", гласили слова, вытатуированные на её коже. Он вытащил свою флягу и нахмурился, взвесив её в руке.

– У тебя тоже есть чувство вины? – спросил Суфин.

Темпл не забыл, каково быть в цепях, хотя прошло много времени с тех пор, как он их носил.

– Давно ты в разведчиках? – бросил он.

– Восемнадцать лет.

– Мог бы понять за это время, что проводник из совести дерьмовый.

– Эту страну она уж точно не знает, – добавил Берми.

Суфин широко развёл руками.

– Кто же тогда укажет нам путь?

– Темпл! – резкий крик Коски донёсся сверху.

– Твой проводник зовёт, – сказал Суфин. – Придётся воды им дать попозже.

Темпл кинул ему флягу, направляясь вверх по холму.

– Сам дай. Позже их заберёт Инквизиция.

– Всегда выбираешь лёгкий путь, да, Темпл? – крикнул Суфин вслед.

– Всегда, – проворчал Темпл. Он не оправдывался за это.

***

– Добро пожаловать, господа, милости просим! – Коска широким жестом стащил свою огромную шляпу по прибытию прославленных нанимателей, которые ехали верхо́м плотной группой вокруг большого укреплённого фургона. Даже несмотря на то, что Старик, слава Богу, несколько месяцев назад уже в который раз завязал с выпивкой, он всё равно всегда выглядел немного пьяным. Все эти цветистые жесты узловатых рук, ленивый прищур иссохших век, бессвязная музыка речи. А ещё никогда нельзя было точно предугадать, что он дальше скажет или сделает. Когда-то Темпл находил эту постоянную неизвестность волнующей – будто следишь за колесом рулетки и думаешь, выпадет ли твоё число. Сейчас это стало больше похоже на то, как съёжился под грозовой тучей и ждёшь молнии.

– Генерал Коска, – первым спешился наставник Пайк, глава Инквизиции его августейшего величества в Старикланде и самый могущественный человек на пятьсот миль вокруг. Его лицо было обожжено до неузнаваемости – глаза темнели на пятнистой розовой маске, уголок рта кривился кверху, то ли из-за ожогов, то ли из-за улыбки. Дюжина его массивных практиков в чёрной одежде, в масках, ощетинившись оружием, бдительно распределилась вокруг руин.

Коску это не испугало, и он ухмылялся, глядя на догорающий город за долиной.

– Вижу, Малкова горит.

– Лучше пусть горит в руках Союза, чем процветает под пятой повстанцев, – сказал, спешившись, инквизитор Лорсен. Высокий, сухопарый, а его глаза светились рвением. Темпл завидовал ему. Хорошо чувствовать себя уверенным в своей правоте, в каких бы мерзостях не принимал участие.

– О, да! – сказал Коска. – Это мнение, несомненно, жители города полностью разделяют! Сержанта Балагура вы знаете, а это господин Темпл, нотариус моего отряда.