Красная Страна

Они остановились перед глубоким ущельем. Далеко внизу был слышен звук воды, поднимался пар, и везде стояла вонь от серы. Через каньон была перекинута арка, черный камень, скользкий от влаги и с бородой известковых сосулек. С ее середины свисала огромная цепь, звенья в шаг высотой; покрытый ржавчиной металл слабо скрипел от ветра. Савиан сидел, закинув голову назад. И тяжело дышал. Наемники слонялись рядом, передавая друг другу фляжку.

— А вот и она! — хихикнул Сакри. — Охотница на детей! — Шай посмотрела на него и на провал перед ним и подумала, как сильно она хотела бы их познакомить. — Что за болван будет надеяться найти детей живыми в таком месте?

— Почему большие рты и маленькие мозги так часто ходят вместе? — пробормотала она, но подумала о словах Ламба, обнаружив, что ее вопрос можно применить к ней так же легко, и это приостановило ее язык на время.

— Нечего сказать? — Сакри ухмыльнулся, поднимая фляжку. — По крайней мере ты выучила…

Джубаир вытянул огромную руку и столкнул его с обрыва. Стириец, задыхаясь, крикнул, его фляжка выпала из руки, и с ним все было кончено. Тяжелый удар, грохот камней, затем еще, и еще, звуки затухали в ущелье снизу.

Наемники уставились, один с куском сушеного мяса на полпути к открытому рту. Шай смотрела, кожу покалывало, а Джубаир шагнул к краю, задумчиво сжав губы, и посмотрел вниз.

— Мир полон неосмотрительности и потерь, — сказал он. — Этого достаточно, чтобы покачнуть веру человека.

— Ты убил его, — сказал один из наемников, с тем талантом выражать очевидное, что есть у некоторых людей.

— Бог убил его. Я был инструментом.

— Бог определенно может быть колючим ублюдком, не так ли? — прохрипел Савиан.

Джубаир важно кивнул.

— Бог ужасен и безжалостен, и все должно происходить по Его замыслу.

— От Его замысла у нас недостаток людей, — сказал Свит.

Джубаир тряхнул узлом на плечах.

— Это лучше, чем разногласия. Мы должны быть все вместе. Если мы не в согласии, как Бог может быть за всех нас? — Он махнул вперед Плачущей Скале и дал своим оставшимся в живых людям шагать мимо него, намного нервознее, сглатывая, глядя в пропасть.

Джубаир взял упавшую фляжку Сакри с края пропасти.

— В городе Уль-Наб в Гуркхуле, где я родился, слава Всемогущему, смерть — это великая вещь. Все достижения покойного кладут рядом с телом, и семья причитает, и процессия плакальщиков следует по усыпанному цветами пути к месту погребения. Здесь смерть — это незначительная вещь. Человек, который рассчитывает больше, чем на одино шанс, глупец. — Он задумчиво покосился на громадную арку и ее сломанную цепь и сглотнул. — Чем дальше я иду в ненанесенные на карты пределы этой страны, тем больше я убежден, что это последние дни.

Ламб выдернул фляжку из руки Джубаира, осушил и бросил вслед за владельцем.

— Все дни последние для кого-то.

Они сидели среди разрушенных стен, между камнями с прожилками соли и покрытыми кристаллами, и смотрели на долину. Казалось, они смотрели туда вечность, косясь в вязкий туман, пока Плачущая Скала шипела, чтоб они были потише, чтобы спрятались, чтобы заткнули рты. Шай всего лишь немного устала от шипения. Она вообще немного устала. Устала, и болела, и ее нервы были ни к черту от страха, беспокойства и надежды. Надежда была хуже всего.

И снова Савиан зашелся в приглушенном кашле, и Шай вряд ли могла его винить. Сама долина, казалось, дышала; раздражающий пар поднимался из скрытых щелей и превращал сломанные валуны в фантомы, спускаясь вниз, создавая туман над озером на дне долины.

Джубаир сидел, скрестив ноги, закрыв глаза, сложив руки, огромный и терпеливый, губы тихо шевелились, на его лбу блестел пот. Они все потели. Рубашка Шай прилипла к спине, волосы приклеились к лицу. Она с трудом могла поверить, что едва не умерла от холода день или два назад. Теперь она отдала бы зубы за то, чтобы раздеться и прыгнуть в сугроб. Она подползла к Плачущей Скале, камни были влажными и липко-теплыми под ее ладонями.

— Они близко?

Дух подвигала нахмуренное лицо вверх и вниз.

— Где?

— Если бы я знала, мне не нужно было бы смотреть.

— Скоро мы оставим эту приманку?

— Скоро.

— Надеюсь, у тебя на уме не дерьмо на самом деле, — проворчал Свит, определенно раздетый теперь до последней рубашки. — Потому что я не очень-то хочу снимать здесь штаны.

— Заткнись, — прошептала Плачущая Скала, вытягивая руку перед собой.

Во мраке с края долины двигалась тень, фигура прыгала с одного валуна на другой. С такого расстояния и из-за тумана было трудно сказать, но выглядело, как мужчина, высокий и крепко сбитый, с темной кожей, побритый налысо, в одной руке он нес посох.

— Он свистит? — пробормотала Шай.

— Шшш, — прошипела Плачущая Скала.

Старик оставил посох перед плоской скалой на краю воды, сбросил робу и аккуратно сложил на плоский камень, затем слегка потанцевал, кружась голым между сломанными колоннами на берегу.

— Он не выглядит таким уж ужасным, — прошептала Шай.

— О, он ужасен, — сказала Плачущая Скала. — Это Ваердинур. Мой брат.