Красная Страна

— Ты нет. — Тень его шляпы упала на лицо, когда он посмотрел на нее, так что его глаза были лишь двумя проблесками. — Я еду.

— Чего?

— Ты берешь детей. Я возвращаюсь.

— Ты так и собирался поступить с самого начала?

Он кивнул.

— Ты просто хотел увести нас подальше.

— У меня было немного друзей, Шай. И еще меньше раз я поступал правильно. Можно пересчитать по пальцам одной руки. — Он повернул левую руку и посмотрел на обрубок пальца. — Даже по этой. Вот как все должно быть.

— Ничего не должно. Я не отпущу тебя одного.

— Отпустишь. — Он подвинул лошадь ближе, глядя ей в глаза. — Знаешь, что я почувствовал, когда мы переехали тот холм и увидели, что вся ферма сожжена? Первое, что я почувствовал, до тревоги, страха и жажды мести?

Она сглотнула, ее рот пересох, не желая отвечать, не желая знать ответ.

— Радость, — прошептал Ламб. — Радость и облегчение. Потому что я точно знал, что я должен сделать. Чем я должен быть. Точно знал, что могу положить конец десяти годам лжи. Человек должен быть тем, что он есть, Шай. — Он вновь посмотрел на руку и сжал ее в четырехпалый кулак. — Я не… чувствую себя злодеем. Но то, что я делал… Как еще ты можешь назвать это?

— Ты не злой, — прошептала она. — Ты просто…

— Если бы не Савиан, я бы убил тебя в тех пещерах. Тебя и Ро.

Шай сглотнула. Она это хорошо знала.

— Если бы не ты, мы бы никогда не вернули детей назад.

Ламб посмотрел на них, Ро обнимала Пита рукой. Щетина волос выглядела теперь черной, почти закрыв царапину на голове. Оба так изменились.

— А мы их вернули? — спросил он, его голос был грубым. — Иногда я думаю, мы потеряли и себя.

— Я та, кем была.

Ламб кивнул, и, казалось, в его глазах блестели слезы.

— Ты да, может быть. Но не думаю, что для меня есть путь назад. — Он наклонился в седле и крепко сжал ее. — Я люблю тебя. И их. Но моя любовь не то, что нужно хранить. Удачи, Шай. — И он отпустил ее, повернул лошадь, и поскакал прочь, по следам обратно к деревьям, к холмам, к расплате, которая ждала впереди.

— Что, черт возьми, стало с тем, чтобы быть реалистом? — крикнула она ему.

Он остановился на миг, одинокая фигура в лунном свете. — Всегда звучало как хорошая идея, но, если быть честным… Никогда для меня не работало.

Медленно и онемело Шай повернулась к нему спиной. Повернулась и поехала через плато, за фургоном и наемными рабочими Маджуда, за Свитом и Плачущей Скалой, глядя на белую дорогу впереди, но не видя ничего; язык шарил по щели между зубами, и ночь была холодной, и холод проникал в ее грудь с каждым вздохом. Холод и пустота. Мысли о том, что Ламб сказал ей. Что она сказала Савиану. Мысли о всех тех долгих милях, что она проехала за последние несколько месяцев, и об опасностях, с которыми встретилась, чтобы забраться так далеко, не зная, что она могла поделать. Так и должно было быть.

За исключением того, что когда кто-то говорил Шай, как все должно быть, она начинала думать, как сделать все наоборот.

Фургон наткнулся на глыбу со стуком, который разбудил Пита. Он сел, посмотрел, моргая, и сказал:

— Где Ламб? — И руки Шай натянули поводья, она дала лошади притормозить, затем остановилась, и торжественно там сидела.

Маджуд посмотрел через плечо.

— Ламб сказал ехать дальше!

— Ты должен делать все, что он скажет? Он не твой отец, разве нет?

— Думаю, нет, — сказал торговец, останавливая лошадей.

— Но мой, — пробормотала Шай. Так и было. Может, он не тот отец, которого она бы себе хотела. Но он был единственным, который у нее был. Единственный, кто был у них троих. У нее было довольно сожалений, с которыми прпиходилось жить.

— Я должна вернуться, — сказала она.

— Безумие! — бросил Свит, останавливая лошадь невдалеке. — Чертово безумие!

— Несомненно. И ты едешь со мной.

Тишина.

— Ты знаешь, там больше сотни наемников, так? Они убийцы, каждый из них.

— Тот Даб Свит, о котором я слышала истории, не испугался бы нескольких наемников.

— Не знаю, заметила ли ты, но Даб Свит, о котором ты слышала истории, не очень похож на того, который носит мою куртку.

— Я слышала, ты был им. — Она подъехала к нему вплотную и остановилась. — Я слышала, ты был настоящим мужиком.

Плачущая Скала медленно кивнула.

— Это правда.

Свит нахмурился, глядя на старую женщину-духа, нахмурился на Шай, наконец, хмуро посмотрел на землю, почесывая в бороде и мало-помалу оседая в седле.

— Был когда-то. Ты молода и впереди у тебя еще есть мечты. Ты не знаешь, каково это. Однажды ты что-то из себя представляешь, такой многообещающий и полный задора, такой большой, что мир слишком мал для тебя. А затем, до того, как узнаешь, что ты стар, обнаруживаешь, что все то, что собирался сделать, уже никогда не достигнешь. Все те двери, для которых ты казался слишком большим, уже закрыты. Лишь одна осталась открытой, и она ведет в никуда. — Он стянул шляпу и почесал седые волосы грязными ногтями. — Теряешь силу духа. А раз она ушла, где ты ее найдешь? Мне страшно, Шай Соут. И однажды испугавшись, пути назад уже нет, просто нет…

Шай схватила его за воротник шубы и подтащила поближе.