Красная Страна

Щепки, обломки и пыль были разбросаны по снегу перед зданием. Это, и несколько застреленных людей, один сидел у стены и тихо булькал, держа руку на древке, торчащем из его рта. Джубаир проигнорировал их и тихо оценил заднюю стену форта. Он бесшумно осмотрел разрушенный чердак, мебель была разломана, солома из тюфяков разбросана, признаков жизни нет. Он смел угольки и поднялся наверх, вытащил меч, металл блеснул в ночи, бесстрашно, праведно, благочестиво. Он двинулся вперед, наблюдая за лестничным проходом, черным в тенях. Он услышал звук снизу, регулярные бум, бум, бум.

Он наклонился наружу к фасаду здания и увидел кучку из трех его людей внизу. Он зашипел на них, передний пнул дверь ногой и прыгнул внутрь. Джубаир указал остальным двум на лестничный пролет. Повернувшись, он почувствовал что-то под подошвой его сапога. Рука. Он наклонился и оттащил доску вбок.

— Контус здесь! — крикнул он.

— Живой? — донеслось пронзительное блеяние Лорсена.

— Мертвый.

— Черт возьми!

Джубаир собрал то, что осталось от повстанца, и перекатил через неровный остаток стены; останки свалились в снег рядом со стеной здания и лежали, сломанные и окровавленные, татуировки разорваны многочисленными ранами. Джубаир вспомнил притчу о гордом человеке. Правосудие Бога настигает и великих, и мелких одинаково, все одинаково беспомощны перед Всемогущим, неизбежным и необратимым, и так оно и было, так и было. Теперь остался лишь северянин, и каким бы ужасным он ни был, приговор уже был в сознании Бога…

Крик расколол ночь, снизу донеслись грохот, рычание и стоны, и царапанье металла, затем странный трескучий смех, и еще один крик. Джубаир зашагал к ступенькам. Теперь снизу донесся вопль, ужасный, словно грешный мертвец отправлялся в ад, рыданья перешли в тишину. Кончик меча Джубаира указывал путь. Бесстрашно, праведно… Но он засомневался, облизывая губы. Чувствовать страх означало быть без веры. Человеку не дано понять замысел Бога. Нужно лишь принять свое место в нем.

Так что он крепко сжал челюсти и пошел вниз по ступенькам.

Внизу было черно, как в аду, свет сиял лучами мерцающего красного, оранжевого, желтого, через дыры в стене фасада, создавая странные тени. Черно, как в аду, и как в аду воняло смертью; такая сильная вонь, что она казалась твердой. Джубаир, спускаясь, наполовину задержал дыхание, шаг за скрипучим шагом, глаза постепенно привыкали к темноте.

Что откроется ему?

Кожаные занавески, что разделяли комнату, висели порванные, залитые и запятнанные черным, они немного шевелились, как от ветра, хотя в комнате было спокойно. Его сапог задел за что-то, и он посмотрел вниз. Отрубленная рука. Хмурясь, он проследил ее блестящий след к черной полосе; плоть, бесчеловечно искалеченная, была свалена в кучу, внутренности вытащены и раскиданы, и размотаны блестящими кольцами.

В середине стоял стол, и на нем лежала груда голов, и когда свет огней снаружи осветил их, они безжизненно смотрели на Джубаира, бешено скосившись, странно вопрошая, зло обвиняя.

— Бог… — сказал он. Джубаир устраивал резню именем Всемогущего, но до сих пор он не видел ничего подобного. Это не было описано ни в одном писании, за исключением, возможно, запрещенной седьмой из семи книг, запечатанной в раке в Великом Храме в Шаффе, в которой были описаны вещи, что Гластрод принес из ада.

— Бог… — пробормотал он. И пьяный смех забулькал из теней, шкуры хлопнули, и кольца, на которых они висели, застучали. Джубаир метнулся вперед, ударил, рубанул, резанул темноту, никуда не попал, кроме качающихся шкур, клинок запутался в коже; он поскользнулся на крови, упал, поднялся, повернулся, обернулся, смех был везде вокруг него.

— Бог? — промямлил Джубаир, он с трудом мог выговорить священное слово из-за странного чувства, начинающегося в его кишках и надвигавшегося по его позвоночнику, в его голове зазвенело, а колени затряслись. Все самое ужасное лишь туманно вспоминалось. Детские воспоминания, затерянные в темноте. Потому что, как сказал Пророк, человек, который познает страх каждый день, становится к нему привычен. Человек, не знающий страха — как он встретится с этим ужасным незнакомцем?

— Бог… — хныкнул Джубаир, пятясь назад к ступенькам, и внезапно его схватили руки.

— Умер, — донесся шепот. — Но я здесь.

— Черт возьми! — снова огрызнулся Лорсен. Его заветная мечта представить печально известного Контуса перед Открытым Советом, в цепях и униженного, и покрытого татуировками, которые вполне можно прочесть как «дайте инквизитору Лорсену повышение, которого он так давно заслуживает», исчезло в дыму. Или растворилось в крови. За это светит тринадцать лет штрафной колонии в Инглии. Эти скачки, эти жертвы, эти унижения. Несмотря на все его усилия, вся экспедиция обратилась в фарс, и он не сомневался, на чью незаслуживающую голову свалится вся вина. Он в ярости хлопнул по ноге.

— Я хотел его живым!

— Как и я, замечу. — Коска, прищурившись, смотрел сквозь дым на разрушенный форт. — Судьба не всегда добра к нам.