Красная стрела. 85 лет легенде

Едем, едем, едем, едем в тусклой электрической мгле, только бы с верхней полки не физдануться внезапно, вдруг снова оказавшись на родной земле (с переломанными ребрами). Едем, едем, едем, едем, а туда или сюда, в принципе непринципиально, не се па, дорогие друзья?

Но я не об этом, я не о том. “Поезд бежал и удваивал скорость” – пели товарищи, аккомпанируя себе на семиструнной гитаре. Меня поражало всё – огромные российские пространства, станции и полустанки, на которых в отличие от Сибири уже продавали стаканами вишню, а не кедровые орехи. Я был изумлен, когда питерский студент-проводник, с которым я хотел поговорить об Ахматовой, сказал мне, что таковую не знает, что родом он “пскопской”, и похвастался принадлежащей ему и дефицитной в те времена семицветной шариковой авторучкой, а также обоюдосторонней пластмассовой расческой с разным размеров зубьев, добавив, что ею, видать, очень хорошо “манда-лошек вычасывать”. (Sic! – Е. П.)

Мчится, мчится, мчится, дальше мчится “Красная стрела”, и опять видно – то хер, то ни хера. То рощи, то перелески, то Колчак, то Собчак, то Кобзон, а то и обратно в ушах какой-то тихий неземной колокольный звон. Волки рыщут, оленей едят, олигархи, педофилы, Платоны, Ходорковские да физики Даниловы по тюрьмам сидят, комар завис на стене. Ну что же делать, если нам выпало родиться и помереть в одной и той же горячо любимой нашей стране? Не на Запад же в самом деле всем уезжать, да и кто тогда, граждане, будет Россию окормлять? Да и заграницы на всех не хватит…

Было и еще много чего интересного и запоминающегося, всего не перечесть, но вот мы уже и в Ленинграде с его Московским вокзалом, различными колоннами, каналами, памятниками, дворами-колодцами, музеями и другими достопримечательностями, полезными для культуры, если кто ее до сих пор любит, а не кичится тем, что новые времена требуют новых старых песен.

Зато в вагонах “Красной стрелы” теперь культурно, не е*ля, пьянка или разврат, а уровень обслуживания пассажиров чрезвычайно повысился, чему каждый из нас, как ребенок, рад. Даже злостный оппозиционер если едет в “Красной стреле”, например, то он становится всем другим ребятам, включая депутатов Государственной думы и “нашистов”, наглядный пример.

В первый же свой питерский вечер я немного оконфузился, но зато еще лучше познал жизнь, в которой должен вариться писатель, чтобы состояться в качестве творческой личности. Но вариться строго определенное количество времени – ведь и суп при неправильной его готовке выкипает, и молоко убегает, и картошка становится клёклой, чего уж тогда говорить о живом человеке.

Конфуз мой заключался в том, что, когда мы с упомянутыми товарищами и старыми, на мой тогдашний взгляд, девушками вышли поздним вечером из ресторана “Кавказский”, который тогда помещался на Невском проспекте в подвальчике, я вдруг забыл, что нахожусь в чужом городе, и, попрощавшись с компанией, вскочил в проходящий троллейбус. Дальше я шел по каким-то темным улицам, обнявшись с каким-то бородатым человеком и распевая с ним на пару вечно актуальную песню Б.Ш. Окуджавы “А мы рукой на прошлое вранье, а мы с надеждой в будущее, в свет”. Проснулся я с первыми лучами ласкового питерского солнца на территории неизвестной мне автобазы, в кузове неизвестного грузовика, но зато в одиночестве.

Утреннее небо стояло над моей головой. Беспрепятственно миновав сонного вахтера, я вышел на улицу где-то в районе, как я теперь понимаю, Александровской лавры и, осведомившись у встречных о верной дороге, направился в общежитие Лесотехнической академии, где квартировали на койках мои товарищи, а я – на полу. Денег у меня, к моему удивлению, осталось всего 75 рублей, и я снова направился на Невский, но на этот раз не пьянствовать, а покупать книги в том самом бывшем “доме Зингера”, увенчанном огромным шаром.

Да и грех зря жаловаться – поэта Леву Рубинштейна сатрапы пока на расстрел не ведут, а лишь по-отечески ему немножко, ну совсем, совсем чуть-чуть физдюлей дают. Беда, что ПРО ТЕСТО настроения явно будут обратно расти, а ментов, как и заграницы, на всех не хватит, чтоб обратно всех в советский автозак частым гребешком грести. Беда, что снова и снова все будет как в кастрюле закипать, а попу Кундяеву, вместо того чтоб судами, часами “Брегет” и троюродными сестрами, не худо бы и себя, и нас своими прямыми обязанностями пастыря наконец занять. Павших духом утешать, сирым слезы вытирать, богатых от нарушения Божьих заповедей остерегать, а не пляшущих де-вок-дур казенной метлою гонять, нарушая Конституцию, которая всем нам дана для выполнения мечты, а то снова кругом вокруг обратно одной лишь советской власти зримые черты.