Красная строка. Коллективный сборник №2

– Добровольцем. Я же говорил – женился там. А как началось и родителей её убило, мы с женой решили оттуда уехать – сюда, ко мне в Подмосковье. Я сам-то с Электростали, с детдома, до армии здесь и работал… Её на границе с украинским паспортом выпустили, а меня с российским завернули. Я и психанул: ну, думаю, гады, я вам припомню… Пошёл в ополчение… дальше-больше. Видел, как снайпера ихние по бабам и детям стреляют… Не люди они, пьяные, или под наркотой все. Вот с тех пор не мог спать и тут уж меня было не остановить… Потом аэропорт… Там просто ад, где меня подстрелили. Думал – всё, конец… Ребята вытащили чуть живого. В госпитале выходили, руку вот спасли… Но уж вояка из меня никакой. Добрался до своей Электростали, к жене, мы теперь тут и живём, в общаге. Но и дома спать не мог нормально, в забытьё провалюсь ненадолго, и снайперов опять вижу, и деточек мёртвых… Своих-то у нас нет, перед войной случился у жены выкидыш… думаю, оно, может, и к лучшему.

– Да, Ваня, досталось тебе…

– Столько пережить, а ведь пожил-то не долго…

– Эх, Иван, понимаю тебя… Сам на чеченской был, тоже ранили, – заговорил молчавший всё это время «пыль индийских дорог». – И спать долго не мог… А хромаю вот до сих пор. А если устану, натружу ногу, она и вовсе отказывает.

Мы замолчали. И тут я обратил внимание, что процентов на восемьдесят столовую санатория заполняют мужчины, – самого разного возраста, в основном, конечно, пожилые и старики, но много и возраста среднего, и молодых совсем. Афганистан, распад страны, Приднестровье, Чечня, Украина – зловещие пожары века, если не рвали сердца мужиков сразу, то оставляли рубцы на них…

На следующий день, в пятницу, чуть ли не половина отдыхающих не пришла к ужину. Сосед-«старожил» объяснил почему:

– По домам разъехались, по пятницам всегда так.

– Правда, что ли? – удивился я. – Как это их отпускают?

– Демократия теперь – пиши расписку, что под свою ответственность хочу, мол, провести выходные дни дома, лекарства обязуюсь принимать, режим не нарушать… Ну и ещё чего-то там пишут, я толком не знаю, потому как мне за ненадобностью…

Тут-то я начал догадываться, почему передо мной не светилась жёлтая лысина, но Софи сидела на месте. По выражению лица её я понял, что Лысый уехал… Ножом и вилкой Софи сосредоточенно ковырялась в тарелке; она ни на кого не смотрела; не доев порции, встала и, опустив голову, быстро ушла. Соседи же её, тощая, мрачная женщина и мужчина с интеллигентной бородкой, весело беседовали, шутили. Странный смех женщины, напоминавший взлаивание маленькой собачонки, аппетита никому не прибавлял, и мне в том числе.

После ужина многие пациенты собирались в большом холле около буфета, только здесь действовал вай-фай. Заняв удобные кожаные кресла по дальним уголкам, чтобы не мешать друг другу, они разговаривали, кто по скайпу, кто по ватсапу, со своими. Пришёл сюда и я, чтобы проверить почту и полистать фейсбук. В холле, кроме электронного достижения цивилизации современной, стояли образцы прошлых цивилизаций – бильярдный и шахматный столы.

За шахматным столом сидел и расставлял фигуры собеседник сухой, мрачной женщины. Мы встретились взглядами, и он, обведя рукой шеренги больших, величиной с литровые бутылки, деревянных слонов, коней, королей и королев, строй аккуратненьких пешек, пригласил:

– Вот… не желаете ли партейку?

Я подошёл и заметил, что у белых не хватало деревянной ладьи, а вместо неё стояла алюминиевая банка из-под колы.

– Не откажусь, – ответил я и добавил: – А звать вас…?

– Андрей Васильевич.

– Меня – Борис Николаевич. Будем знакомы.

Мы разыграли цвет – мне выпало играть белыми. Тут надо заметить, что игрок я не ахти какой, но хода на два вперёд вижу. Андрей Васильевич играл увереннее, и первую партию я, несмотря на владение белыми, продул. Но сдаваться не хотелось, мы вновь расставили фигуры. Играя белыми, я сидел за столом спиною к холлу, а теперь, перейдя на противоположную сторону, весь холл был перед глазами. В дальнем углу с айфоном в руках сидела Софи. «Интересно, с кем она разговаривает? Неужели с Лысым?» – подумал я и ответил на первый ход противника тоже пешкой.

– Андрей Васильевич, а вот ваши соседи за столом – муж и жена?

– Которые?

– Ну, женщина рядом с вами сидит и лысый мужчина напротив.

Андрей Васильевич выкатил по диагонали слона.

– Не будем нарушать традицию – слоника сюда! А, эти-то… тут, друг мой, по Тютчеву: «О, как на склоне наших дней…»

– На склоне наших лет, – поправил я, – нежней мы любим и суеверней…

– Ну да… – задумался он над очередным ходом, – дней, лет… в сущности какая разница! Кто знает, сколько нам осталось… А мы вот так пойдём!

Андрей Васильевич выпрыгнул конём, угрожая моей пешке.

– Вот так вот – пешечку мы вашу возьмём… А вы – дней, лет… Любовь, друг мой, больше жизни… Мы уйдём, а любовь останется…

На этот раз партия зашла в тупик, и мы согласились на ничью. Играть больше не хотелось, мы уступили стол другим игрокам. А я решил проводить нового знакомого. Жил Андрей Васильевич на втором этаже; мы шли длинным коридором, и он рассказывал: