Красная волчица

За школой, на расчищенной от снега площадке, горели костры и в котлах варилось мясо. Старики и гости во главе с Кучумом сели полукругом на коврики. Женщины перед каждым поставили деревянные подносы с мясом, деревянные чашки для питья с бульоном. А в центре — небольшой туес с солью. Первым начал есть Кучум, и все последовали его примеру. А девушки и парни встали в круг, взялись за руки и начали танец ёхор. Ятока запела:

Радуйтесь, горы, радуйтесь.

Все танцующие в такт словам, сделав шаг вперед и шаг вправо, подхватили слова:

Радуйтесь, горы, радуйтесь.

Ятока запевала:

Праздник в тайгу к нам пришел.
Танцующие подхватили:
Праздник в тайгу к нам пришел.

А мужчины уже вели деловой разговор.

— Об оленеводах надо подумать, — наставлял Степан. — Охотники за пушнину получили все, что надо. А пастухи еще худо живут: купить им в Госторге не на что ни продуктов, ни товаров. Пушнину-то они не добывают.

— Верно говорит Степан, — отозвался Кучум. — Теперь олени наши. Думать о пастухах надо. Худо они живут, бедно.

— Я получил письмо с приисков. Послал мне друг, вместе воевали, он там комиссаром. Мяса у них нет. Давайте продадим им старых оленей. На эти деньги там же купим для пастухов одежду и продукты. Рабочим поможем, и нам будет хорошо.

— Старых оленей наберется штук, двести, — подсчитал Кучум. — Все равно их на мясо бить надо. Иначе пропадут.

— Вот и хорошо. Отправим туда несколько оленеводов и тебя, Кучум…

А к костру уже подходили парни и девчата из деревни. Василий принес гармошку.

…Утром Степан выписал Кучуму мандат: «Податель этого документа Кучум является на всем Среднеречье представителем Советской власти. Все его распоряжения и указания обязательны для всех.

Председатель Матвеевского сельского Совета — С. Воронов».

Василий, Сема, Кайнача, Женя, Дуся и Ятока шли по улице.

— Куда это вы такой гурьбой? — встретил их недалеко от своего дома дед Корней.

— На собрание, — ответил Василий. — В комсомол вступать будем.

— А что это мне-то никто про собрание не сказал? Придется теперь дела бросать.

— Ничего. Собирайся, дедушка, — улыбнулся Сема. — Мы без тебя собрание не начнем.

— Вот и ладно. Я вскорости приду, — дед Корней заторопился к дому.

— Я тоже хочу в комсомол, — вздохнула Ятока.

— Степан говорил, год обождать надо, — ответил Василий.

— Пошто так?

— Ты еще неустойчивый элемент. Ну, как лед весной, с виду вроде ядреный, а наступил на него, он и рассыпался. Вот так и ты. А вдруг шаманить начнешь? И будет позор всему комсомолу и Советской власти.

— Совсем ты смешной, Вася. Как буду шаманить? Халат отдала, шапку отдала, бубен отдала.

— Долго ли все это смастерить.

— Ты не обижайся, Ятока, — вмешался в разговор Сема. — На собрания мы тебя будем приглашать. Поручение дадим. На будущий год надо всех ребятишек в школу посылать. Родителей сможешь уговорить?

— Смогу.

— Вот тебе и дело. А там и в комсомол примем. Я сам рекомендовать буду.

— Ладно, — согласилась Ятока.

Школа была переполнена. Василий протиснулся вперед и сел рядом с матерью.

— Робеешь, сынок?

— Немного оторопь берет.

— Ничего, — Мария Семеновна слегка коснулась руки Василия, точно хотела отогнать от него волнение.

Пришли Степан, Поморов, Дмитрий и сели за стол. Дед Корней присел у дверей. Степан встал, заметно волнуясь, заговорил:

— Товарищи, когда я уезжал из Красной Армии, меня пришли проводить все бойцы и командиры. Комиссар мне тогда сказал: «Помни, Воронов, Советскую власть один не построишь». Когда я приехал в Матвеевку, нас было два коммуниста — Дмитрий Трофимович Воронов и я, один комсомолец— Михаил Викторович Поморов. Потом нас стало пять человек: вступили в комсомол Надя и Сема. И вот вчера нам в ячейку подали заявления Василий Воронов, Дуся Прочесова, Женя Пучкова и Кайнача. Это же здорово, товарищи. Теперь с нами в одном строю эвенки, вместе будем строить коммунизм на нашей земле. Кто хочет говорить по поводу приема в комсомол Кайначи?

— Дайте мне, — попросила тетя Глаша.

— Слово Глафире Пантелеевне.

Тетя Глаша подошла к столу.

— Я по-своему, по-бабьи, думаю так. Всем нам как можно ближе надо держаться к Советской власти. Почему так? Потому что охотники заботу от нее получили. Мой муж не из последних охотников был, а век вечный в долгах у деда Трофима Двухгривенного ходил. И видывала я, как из его лавки мужики со слезами выходили. Теперь этому конец. Я бы тоже в комсомол вступила, да волосы седыми стали. Время ушло. И мне даже завидно нашим девкам, наравне с мужиками все дела решают. Хорошо это. И нашей сестре времечко подоспело человеком стать. За всех за них я проголосую. Но вот Кайнача пусть скажет, как он продавал соболей Кердоле и как чуть Василия под смерть не подвел.

Тетя Глаша села. Встал Кайнача, долго мял в руках шапку.

— Ты смелей, — подбадривал его Степан.