Красная волчица

— На оленях-то? — усмехнулся Василий. — Да они головы себе поломают.

— Кердоля придумает. Чулки наденет на ноги оленям. Некатко и следа нет.

— Что же будем делать? — спросил Василий.

— Сейчас они не нападут, — ответил Дмитрий. Подождут, когда уснем. Значит, надо поужинать и выкормить, лошадей. А там что-нибудь придумаем. Ты, Василий, бери Малыша и заступай на пост. Вон, у ключа, видишь елочки? — Оттуда хорошо зимовье видно и дорога просматривается. А мы будем ужин варить.

Василий сидел под елкой на колодине. У ног его лежал… Малыш. Было тихо, и в этой тишине особенно гулко потрескивали деревья. Время от времени лошади Позванивали удилами. Над зимовьем из трубы вылетало красное пламя с синевой. Синеву пронизывали, юрко взлетая над крышей, искры и меркли. Не верилось Василию, что где-то в глухом распадке притаилась смерть.

Малыш встал и, навострив уши, уставился на сопку. Переступил с лапы на лапу, оглянулся на Василия, тихонько взвизгнул и опять замер.

Василий снял с предохранителя затвор. Кто-то с сопки наблюдал за зимовьем. Спасибо Дмитрию, что заставил с собой взять собак, Василий напряженно вслушивался в тишину. В ушах стоял звон.

В зимовье скрипнула дверь. К Василию подошел Максим.

— Ну что?

— Малыш на гору смотрит. Там кто-то.

Иди поешь.

— А ты Кайлу позови.

После ужина насыпали лошадям овса, дали сена. Все трое присели под елкой. Собаки сторожко наблюдали за сопкой.

— Что будем делать? — спросил Василий.

— Давайте подумаем, — шепотом отозвался Дмитрий. — Как бы я на их месте поступил? В обозе три человека. Вооружены. Неплохие стрелки. Защищаться будут до последнего вздоха. Значит, бить надо наверняка. Иначе потеряешь свою голову. Что делаю? За сопкой устраиваю лагерь. На сопке выставляю пост. Пришел обоз. Нападаю сразу, врасплох. Они этого не сделали. Не успели. Теперь придется ждать. Люди два дня в дороге, намерзлись, устали. Пока управятся с делами, время будет далеко за полночь. И только доберутся до тепла — уснут как мертвые. На рассвете я их беру голыми руками, расстреливаю, поджигаю зимовье, забираю пушнину и — ищи ветра в поле.

— А если наткнешься на засаду? — спросил Максим.

— Тогда не рискую. Ухожу вперед. Делаю засаду, где дорога проходит возле скалы или яра. Появляется обоз. Расстреливаю охрану, как рябчиков. Куда им деваться на чистом месте?

Василию жарко стало от этих слов. Он сбил на затылок шапку.

— Вот влипли.

— В ловушку их надо заманить, — предложил Максим.

— Это единственное спасение, — одобрил Дмитрий. — Кто окажется в ловушке, тому и прощаться с белым светом. Делаем вид, что о банде ничего не знаем. Выкармливаем лошадей и выходим в дорогу. Ночью не нападут: попробуй в темноте разглядеть человека, да и будут опасаться подвоха. Пойдут следом. И нападут, когда мы остановимся на отдых.

В полночь запрягли лошадей и вышли в дорогу. На всякий случай выставили дозор: Кердоля человек хитрый, может засаду оставить.

Первым впереди обоза шёл Максим. С ним бежали Малыш и Кайла. Одному было страшновато. А мороз как-то вдруг увял. На неба набросало тучи. Потянул ветерок. Зашумел лес.

Вдруг обоз остановился. «Что там случилось?» — подумал Василий и пошел вперед. Дмитрий с Максимом, присев на корточки, спичками освещали дорогу.

— Оленьи следы идут только к Половинке, в обратную сторону их нет, — говорил Максим. — Я в двух местах проверял.

— Значит, бандиты остались у зимовья, — поднялся Дмитрий. — Кружным путем через горы, чтобы нас опередить и встретить, не пойдут: снега глубокие, олени нарты не потянут по целику. Единственный путь у них — дорога за нами. Ты, Василий, садись на последний воз и следи в оба. Как бы они не напали врасплох. По одному сзади могут укокошить.

Снова двинулись в путь. Сани временами кидало из стороны в сторону. Василий сидел на возу и всматривался в темноту. Под полозьями на разные голоса пел снег, а ему казалось, что это из ночи льется тревожная музыка. Лошади позванивали удилами, скрипели завертки. Под парку к Василию пробрался холод. Он спрыгнул с саней и пошел рядом. Дорога вошла в густой темный ельник. Василий остановился, долго прислушивался, не послышится ли с детства знакомое Пощелкивание копыт оленей, но слышно было только поскрипывание удаляющихся подвод и фырканье лошадей.

К зимовью подъехали рано утром. Оно стояло на берегу небольшой речки. К нему почти вплотную длинными языками подходил ельник. А на другом берегу речки, прямо из чащи, вставала серая скала, на вершине которой росла огромная, с густыми корявыми ветками сосна. Вокруг нее стайкой разбрелся подлесок.

— Быстро распрягайте лошадей, — приказывал Дмитрий. Был он собран, перед опасностью в нем снова проснулся боец, лихой партизанский разведчик. — Ты, Максим, вон видишь три елочки, чуть в сторонке? — Дмитрий кивнул в сторону елового мыска, который подходил к самой коновязи. — Там и окапывайся. Постарайся за чем-нибудь укрыться. Ты, Василий, укроешься вон там, под соседками, возле дороги.

— А ты? — спросил Василий.