Красная Звѣзда

Съ этого момента началась оргія призраковъ. Многаго я, конечно, не помню, и кажется, сознаніе часто спутывалось у меня на-яву, какъ во снѣ. Приходили и уходили или просто появлялись и исчезали самые различные люди, съ какими я встрѣчался въ своей жизни, и даже совершенно незнакомые мнѣ. Но между ними не были марсіянъ, это были все земные люди, большей частью тѣ, которыхъ я давно не видалъ — старые школьные товарищи, молодой братъ, который умеръ еще въ дѣтствѣ. Какъ-то разъ черезъ окно я увидалъ на скамейкѣ знакомаго шпіона, который со злобной насмѣшкой смотрѣлъ на меня своими хищными, бѣгающими глазами. Призраки не разговаривали со мной, — а ночью, когда было тихо, слуховыя галлюцинаціи продолжались и усиливались, превращаясь въ цѣлые связные, но нелѣпо-безсодержательные разговоры, большей частью, между неизвѣстными мнѣ лицами: то пассажиръ торговался съ извозчикомъ, то приказчикъ уговаривалъ покупателя взять у него матерію, то шумѣла университетская аудиторія, а суб-инспекторъ убѣждалъ успокоиться, потому что сейчасъ придетъ господинъ профессоръ. Зрительныя галлюцинаціи были, по крайней мѣрѣ, интересны, да и мѣшали мнѣ гораздо меньше и рѣже.

Послѣ появленія Анны Николаевны я, разумѣется, сказалъ все Мэнни. Онъ тотчасъ уложилъ меня въ постель, позвалъ ближайшаго врача и телефонировалъ Нэтти за шесть тысячъ километровъ. Врачъ сказалъ, что онъ не рѣшается что-нибудь предпринять, потому что недостаточно знаетъ организацію земного человѣка, но что во всякомъ случаѣ главное для меня — спокойствіе и отдыхъ, и тогда не опасно подождать нѣсколько дней, пока пріѣдетъ Нэтти.

Нэтти явился на третій день, передавши все свое дѣло другому. Увидѣвъ, въ какомъ я состояніи, онъ съ грустнымъ упрекомъ взглянулъ на Мэнни.

VII . Нэтти.

Несмотря на леченіе такого врача какъ Нэтти, болѣзнь продолжалась еще нѣсколько недѣль. Я лежалъ въ постели, спокойный и апатичный, одинаково равнодушно наблюдая дѣйствительность и призраки; даже постоянное присутствіе Нэтти доставляло мнѣ лишь очень слабое, едва замѣтное удовольствіе.

Мнѣ странно вспомнить о своемъ тогдашнемъ отношеніи къ галлюцинаціямъ: хотя десятки разъ мнѣ приходилось убѣждаться въ ихъ не-реальности, но каждый разъ, какъ онѣ появлялись, я какъ будто забывалъ все это: даже если мое сознаніе не затемнялось и не спутывалось, — я принималъ ихъ за дѣйствительныя лица и вещи. Пониманіе ихъ призрачности выступало только послѣ ихъ исчезновенія, или передъ самымъ исчезновеніемъ.

Главныя усилія Нэтти въ его леченіи были направлены на то, чтобы заставить меня спать и отдыхать. Никакихъ лекарствъ для этого, однако, и онъ примѣнять не рѣшался, боясь, что всѣ они могутъ оказаться ядами для земного организма. Нѣсколько дней ему не удавалось усыпить меня его обычными способами: галлюцинаторные образы врывались въ процессъ внушенія и разрушали его дѣйствіе. Наконецъ, ему удалось это, и когда я проснулся послѣ двухъ-трехъ часовъ сна, онъ сказалъ:

— Теперь ваше выздоровленіе несомнѣнно, хотя болѣзнь еще довольно долго будетъ итти своимъ путемъ.

И она, въ самомъ дѣлѣ, шла своимъ путемъ. Галлюцинаціи становились рѣже, но онѣ не были менѣе живыми и яркими; онѣ даже стали нѣсколько сложнѣе — иногда призрачные гости вступали въ разговоръ со мною.

Но изъ этихъ разговоровъ только одинъ имѣлъ смыслъ и значеніе для меня. Это было въ концѣ болѣзни.

Проснувшись утромъ, я увидалъ около себя, по обыкновенію, Нэтти, а за его кресломъ стоялъ мой старый товарищъ по революціи, пожилой человѣкъ и очень злой насмѣшникъ, агитаторъ Ибрагимъ. Онъ какъ-будто ожидалъ чего-то. Когда Нэтти вышелъ въ другую комнату приготовить ванну, Ибрагимъ грубо и рѣшительно сказалъ мнѣ:

— Ты дуракъ! Чего ты зѣваешь? Развѣ ты не видишь, кто твой докторъ?

Я какъ-то мало удивился намеку, заключавшемуся въ этихъ словахъ, а ихъ циничный тонъ не возмутилъ меня — онъ былъ мнѣ знакомъ и очень обыченъ для Ибрагима. Но я вспомнилъ желѣзное пожатіе маленькой руки Нэтти, и не повѣрилъ Ибрагиму.

— Тѣмъ хуже для тебя! — сказалъ онъ съ презрительной усмѣшкой, и въ ту же минуту исчезъ.

Въ комнату вошелъ Нэтти. При видѣ его я почувствовалъ странную неловкость. Онъ пристально посмотрѣлъ на меня.

— Это хорошо, — сказалъ онъ. — Ваше выздоровленіе идетъ быстро.

Весь день послѣ этого онъ быль какъ-то особенно молчаливъ и задумчивъ. На другой день, убѣдившись что я чувствую себя хорошо, и галлюцинаціи не повторяются, онъ уѣхалъ по своимъ дѣламъ до самой ночи, замѣнивъ себя другимъ врачомъ. Послѣ этого въ теченіе цѣлаго ряда дней онъ являлся лишь по вечерамъ, чтобы усыпить меня на ночь. Тогда только мнѣ стало ясно, насколько для меня важно и пріятно его присутствіе. Вмѣстѣ съ волнами здоровья, которыя какъ-будто вливались въ мой организмъ изъ всей окружающей природы, стали все чаще приходить размышленія о намекѣ Ибрагима. Я колебался, и всячески убѣждалъ себя, что это нелѣпость, порожденная болѣзнью: изъ-за чего бы Нэтти и прочимъ друзьямъ обманывать меня относительно этого? Тѣмъ не менѣе смутное сомнѣніе оставалось, и оно мнѣ было пріятно.