Красная Звѣзда

— …Истребленіе… не будетъ… жестокостью… — продолжалъ я такъ же медленно и полусознательно, повторяя ту мысль, которая окаменѣла въ моемъ мозгу.

— А, вы вотъ о чемъ, — сказалъ онъ спокойно: — но вѣдь теперь объ этомъ нѣтъ и рѣчи. Предварительное рѣшеніе, какъ вы знаете, принято совершенно иное.

— Предварительное рѣшеніе… — машинально повторилъ я.

— Что касается моего тогдашняго плана, — прибавилъ Стэрни, — то хотя я не вполнѣ отъ него отказался, но долженъ сказать, что не могъ бы теперь защищать его такъ увѣренно.

— Не вполнѣ… — повторилъ я.

— Ваше выздоровленіе и участіе въ нашей общей работѣ разрушили отчасти мою аргументацію…

— Истребленіе… отчасти, — перебилъ я, и должно быть вся тоска и мука слишкомъ ясно отразились въ моей безсознательной ироніи. Стэрни поблѣднѣлъ и тревожно взглянулъ на меня. Наступило молчаніе.

И вдругъ холодное кольцо боли съ небывалой, невыразимой силой сжало мое сердце. Я откинулся на спинку кресла, чтобы удержаться отъ безумнаго крика. Пальцы моей руки судорожно охватили что-то твердое и холодное. Я почувствовалъ тяжелое оружіе въ своей рукѣ, и стихійно-непреодолимая боль стала бѣшенымъ отчаяньемъ. Я вскочилъ съ кресла, нанося страшный ударъ Стэрни. Одна изъ ножекъ треножника попала ему въ високъ, и онъ безъ крика, безъ стона склонился на бокъ, какъ инертное тѣло. Я отбросилъ свое оружіе, оно зазвенѣло и загремѣло объ машины. Все было кончено.

Я вышелъ въ корридоръ, и сказалъ первому товарищу, котораго встрѣтилъ: «Я убилъ Стэрни». Тотъ поблѣднѣлъ, и быстро прошелъ въ кабинетъ; но тамъ онъ, очевидно, сразу убѣдился, что помощь уже не нужна, и тотчасъ вернулся ко мнѣ. Онъ отвелъ меня въ свою комнату, и поручивъ другому, находившемуся тамъ товарищу вызвать по телефону врача, а самому идти къ Стэрни, — остался вдвоемъ со мною. Заговорить со мною онъ не рѣшался. Я самъ спросилъ его:

— Здѣсь ли Энно?

— Нѣтъ, — отвѣчалъ онъ, — она уѣхала на нѣсколько дней къ Нэллѣ.

Затѣмъ снова молчаніе, пока не явился докторъ. Онъ попытался разспросить меня о происшедшемъ, — я сказалъ, что мнѣ не хочется разговаривать. Тогда онъ отвезъ меня въ ближайшую лечебницу душевно-больныхъ.

Тамъ мнѣ предоставили большое, удобное помѣщеніе, и долго не безпокоили меня. Это было все, чего я могъ желать.

Положеніе казалось мнѣ яснымъ. Я убилъ Стэрни, и тѣмъ погубилъ все. Марсіяне видятъ на дѣлѣ, чего они могутъ ожидать отъ сближенія съ земными людьми. Они видятъ, что даже тотъ, кого они считали наиболѣе способнымъ войти въ ихъ жизнь, не можетъ дать имъ ничего, кромѣ насилія и смерти. Стэрни убитъ — его идея воскресаетъ. Послѣдняя надежда исчезаетъ, земной міръ обреченъ. И я виновенъ во всемъ.

Эти идеи быстро возникли въ моей головѣ послѣ убійства, и неподвижно воцарились тамъ вмѣстѣ съ воспоминаніемъ о немъ. Было сначала нѣкоторое успокоеніе въ ихъ холодной несомнѣнности. А потомъ тоска и боль стали вновь усиливаться — казалось, до безконечности.

Сюда присоединилось глубокое отвращеніе къ себѣ. Я чувствовалъ себя предателемъ всего человѣчества. Мелькала смутная надежда, что марсіяне меня убьютъ; но тотчасъ являлась мысль, что я для нихъ слишкомъ противенъ, и ихъ презрѣніе помѣшаетъ имъ сдѣлать это. Они, правда, скрывали свое отвращеніе ко мнѣ, но я ясно видѣлъ его, несмотря на ихъ усилія.

Сколько времени прошло такимъ образомъ, я не знаю. Наконецъ, врачъ пришелъ ко мнѣ и сказалъ, что мнѣ нужна перемѣна обстановки, что я отправлюсь на Землю. Я думалъ, что за этимъ скрывается предстоящая мнѣ смертная казнь, но не имѣлъ ничего противъ. Я только просилъ, чтобы мое тѣло выбросили какъ можно дальше отъ всѣхъ планетъ, — оно могло осквернить ихъ.

Впечатлѣнія обратнаго путешествія очень смутны въ моихъ воспоминаніяхъ. Знакомыхъ лицъ около меня не было; я ни съ кѣмъ не разговаривалъ. Сознаніе не было спутано, но я почти не замѣчалъ ничего окружающаго. Мнѣ было все равно.

ЧАСТЬ IV.

I. У Вернера.

Не помню, какимъ образомъ я очутился въ лечебницѣ у доктора Вернера, моего стараго товарища. Это была земская больница одной изъ сѣверныхъ губерній, знакомая мнѣ еще раньше изъ писемъ Вернера: она находилась въ нѣсколькихъ верстахъ отъ губернскаго города, была очень скверно устроена и всегда страшно переполнена, съ необыкновенно ловкимъ экономомъ и недостаточнымъ, замученнымъ работою медицинскимъ персоналомъ. Докторъ Вернеръ велъ упорную войну съ очень либеральной земской управой изъ-за эконома, изъ-за лишнихъ бараковъ, которые она строила очень неохотно, изъ-за церкви, которую она достраивала во что бы то ни стало, изъ-за жалованья служащихъ и т. под. Больные благополучно переходили къ окончательному слабоумію вмѣсто выздоровленія, а также умирали отъ туберкулеза, благодаря недостатку воздуха и питанія. Самъ Вернеръ, конечно, давно ушелъ бы оттуда, если бы его не вынуждали оставаться совершенно особыя обстоятельства, связанныя съ его революціоннымъ прошлымъ.