Красное и черное

— Несчастныя петербургскія работницы, — продолжалъ Миша свою мысль, — въ сто разъ несчастнѣе мужчинъ.

Но послѣ этого онъ вызвалъ въ памяти образъ Елены, благоухающій чистотой и свѣжестью, и на душѣ его стало легче и свѣтлѣе.

Нѣмецкіе переводы не подвигались впередъ. Миша отложилъ въ сторону тетрадь и досталъ другую въ зеленой оберткѣ и болѣе подержаннаго вида.

На заглавномъ листѣ было написано крупнымъ почеркомъ: Мои Надежды, и нарисованъ корабль, вродѣ греческой триремы. На триремѣ было три ряда веселъ, на каждомъ веслѣ было написано: Трудъ, и въ срединѣ мачта съ широкимъ четырехугольнымъ парусомъ и надписью: Свобода. На верху мачты былъ флагъ съ девизомъ: Идеалъ. На кормѣ было выведено имя триремы: Жизнь, и двѣ широкія доски, вдѣланныя въ бока корабля, назывались Наука и Борьба. Руль корабля назывался: Сила Воли. Это была тетрадь стиховъ собственнаго сочиненія Миши. Аллегорическую картину заглавнаго листа Миша нарисовалъ, когда ему было только 18 лѣтъ. Впрочемъ и теперь Миша любилъ рисовать въ своей тетради женскія головки, собакъ, пейзажи. Миша недурно чертилъ, зналъ также начатки рисованія и его эскизы имѣли довольно приличный видъ.

Миша раскрылъ тетрадь на послѣдней исписанной страницѣ и тихо прочиталъ:

Отъ гудка до гудка я стою у станка,
По желѣзу желѣзомъ стучу.
Цѣлый день я стучу, я желѣзо точу.
Кто узнаетъ, чего я хочу?
             Колесо зажужжитъ, и рѣзецъ завизжитъ,
             И ремень зашипитъ, какъ змѣя.
             Та змѣя — это горькая доля моя,
             Никуда не уйти отъ нея.
На заводѣ — въ тюрьмѣ, на работѣ — въ ярмѣ,
У станка на желѣзной цѣпи.
И хохочетъ гудокъ на зарѣ въ полутьмѣ:
Покоряйся, молчи и терпи!
             Не хочу, не могу покориться врагу,
             Задушу я злодѣйку змѣю.
             Ничего не боюсь, я свободы добьюсь
             И желѣзную цѣпь разобью.

Миша перевернулъ страницу, прежде всего нарисовалъ женскую головку въ широкополой шляпѣ съ вуалью, подумалъ и написалъ заголовокъ: Муза.

Муза съ горящими ярко очами,
Муза съ текущими смѣло рѣчами,
Черноволосая, звонкоголосая,
Юная муза моя…

Михаилъ Васильевъ Васюковъ, молодой токарь по металлу, изъ пушечной мастерской Череповскаго завода, поддался опасному влеченію къ красивой парижской курсисткѣ Еленѣ Григензамеръ.

IV.

Миша стоялъ у станка и нарѣзалъ пушку. Работа была отвѣтственная и требовала большой точности, ибо ошибка на тысячную часть миллиметра могла испортить дорого стоющій стволъ. Валъ медленно вращался, увлекаемый приводнымъ ремнемъ, масло лилось струйкой изъ небольшого крана. Рѣзецъ входилъ въ пушку вмѣстѣ съ толстой стальной трубкой, изъ основанія которой, одна за другой, выскакивали скоробленныя стружки только что срѣзанной стали.

Рядомъ съ Мишинымъ станкомъ была другая пушка, съ готовой и отчищенной нарѣзкой, поставленная на свѣтъ противъ окна. Иногда, нагибаясь, Миша случайно заглядывалъ въ ея нутро, и черныя линіи винтовыхъ спиралей выступали, какъ параллельныя дорожки на твердомъ и блестящемъ фонѣ ствола.

Вся мастерская была занята токарными станками. Рѣзцы двигались горизонтально, но приводные ремни, протянутые сверху внизъ, тѣснились въ глубинѣ мастерской, какъ переплетъ какихъ-то странныхъ деревьевъ, какъ самодвижущіяся вѣтви сѣраго, геометрически расположеннаго лѣса.

Пушки въ мастерской были самой различной величины, маленькія трехлинейныя и двѣнадцати-дюймовыя чудовища, каждый снарядъ которыхъ вѣсилъ болѣе двадцати пудовъ. Онѣ были въ различныхъ стадіяхъ выдѣлки. Нѣкоторыя еще являлись сѣрыми цилиндрами грубо откованной стали; другія, совсѣмъ готовыя, блестѣли полировкой и точностью своего постепенно суживающегося дула. Вверху подъ потолкомъ катался грузный кранъ, служившій для подъема этихъ тысячепудовыхъ тяжестей.

Налѣво отъ Миши пріемщикъ повѣрялъ готовыя пушки при помощи длиннаго стального стержня, раздѣленнаго на сантиметры, и остроумно приспособленной увеличительной трубки, дававшей возможность замѣтить малѣйшій изъянъ, пятно пленки или раковину излома внутри ствола.

Въ мастерской было около четырехсотъ человѣкъ, все больше молодежи. Вмѣстѣ съ лафетно-снарядной пушечная мастерская была украшеніемъ и цвѣтомъ завода. Въ обѣихъ было много «школьниковъ», товарищей Миши. Здѣсь мастеровые получали больше платы и даже ихъ рабочія куртки и синія блузы были не похожи на затрапезныя лохмотья грузчиковъ и чернорабочихъ и, несмотря на масляныя пятна, производили впечатлѣніе зажиточности.