Красное и черное

Съ лѣвой стороны барака тянулся рядъ четыреугольныхъ Мартеновскихъ печей. Дверь крайней была полуоткрыта и въ глубинѣ ея клокотало жидкое бѣлое пламя. Старшій мастеръ стоялъ съ боку, но на приличномъ разстояніи, и внимательно разсматривалъ внутренность печи, прикрывая по временамъ глаза фіолетовымъ стекломъ для того, чтобы предохранить ихъ отъ невыносимаго блеска. Но передъ самой печью стояли двѣ черныя фигуры и соединенными усиліями ворочали въ ея нутрѣ желѣзную кочергу пятисаженной длины и такой тяжести, что можно было удивляться, какъ это человѣческія руки, безъ всякой помощи машинъ, сдвигаютъ съ мѣста этотъ желѣзный брусъ.

Головы рабочихъ были обнажены, и кожа лицъ какъ будто опалена нестерпимымъ зноемъ. Рубахи на плечахъ заскорузли отъ грязи и отъ сажи; на черномъ фонѣ сажи бѣлѣли полосы соли, скоробившіяся, какъ лубъ. Соль выдѣлялась изъ глубины собственнаго тѣла рабочихъ. Это былъ осадокъ человѣческаго пота, выступавшій изъ всѣхъ поръ кожи, какъ будто подъ дѣйствіемъ внутренняго кипѣнія… Онъ отлагался наружу тусклымъ и свѣтлымъ налетомъ.

Но рабочіе не обращали вниманія ни на потъ, ни на зной, и безстрашно подвигались къ самому жерлу клокочущаго стального ада, запуская поглубже свою кочергу.

Сосѣдняя печь была открыта и опорожнена. Устье ея широко зіяло и двое рабочихъ хлопотали у него, вооруженные совками и лопатами на длинныхъ рукояткахъ. Они выравнивали дно печи для того, чтобы снова завалить ее металломъ. Эта работа была еще тяжелѣе, ибо жаръ изъ раскрытаго устья билъ прямо въ лицо, и то и дѣло приходилось заглядывать внутрь почти вплотную, чтобы разглядѣть изъяны пола.

Въ срединѣ мастерской стояли какія-то огромныя, грубоотлитыя желѣзныя части, опрокинутыя кверху дномъ и похожія на кости допотопныхъ чудовищъ. Это были пушечные лафеты, основанія машинныхъ валовъ, тяжелыя колеса. На переднемъ лафетѣ копошился кузнецъ, сбивая неровности литья рѣзцомъ и молоткомъ. Стальныя брызги изъ-подъ рѣзца сыпались въ разныя стороны, и въ защиту отъ нихъ лицо кузнеца было покрыто кожаной полумаской, съ круглыми стеклами противъ глазъ.

Кузнецъ работалъ молча и съ сосредоточеннымъ видомъ, повидимому, совершенно равнодушный къ стуку собственнаго молотка и къ грохоту и гулу мастерской. Маска съ большими круглыми стеклами придавала ему какой-то загадочный и глухой видъ, какъ у водолаза, работающаго на морскомъ днѣ, среди холодныхъ и зеленыхъ волнъ.

Съ правой стороны барака были печи для спеціальнаго литья, — высокая, круглая вагранка для мѣди, уходившая днищемъ глубоко въ землю, а верхъ свой поднимавшая почти до потолка, и другая широкая, неуклюжая, передѣланная изъ Мартеновской печи и приспособленная для литья чугуна.

Когда Миша проходилъ мимо, литейщикъ ототкнулъ затычку жолоба и чугунъ полился красноватой струей, разбрасывая кругомъ фонтанъ искръ, крупныхъ, извилистыхъ, звѣздообразныхъ, взлетавшихъ кверху, какъ золотыя пчелы или небольшія огненныя змѣйки.

Миша невольно обратилъ вниманіе на рабочаго, хлопотавшаго у этой печи. Это былъ высокій мужикъ атлетическаго тѣлосложенія. Его открытая грудь и обнаженныя руки, выступавшія изъ-подъ засученныхъ рукавовъ, были такія крѣпкія и массивныя, какъ у бронзовой статуи. Но время отъ времени мужикъ останавливался, глухо кашлялъ и невольно хватался бронзовой рукой за массивную грудь, потомъ опять брался за желѣзный ломъ съ затычкой на концѣ.

Работа въ литейной мастерской, требовавшая огромной силы и здоровья, не давала возможности сохранить ихъ долго. Зимою раскаленный воздухъ литейной пронизывался ледяными сквозниками, тянувшими снаружи прямо съ мороза. Рабочіе выскакивали въ холодныя галлереи, чтобы освѣжиться, глотали ледъ, ибо онъ утоляетъ жажду лучше воды, и каждый годъ изъ тысячнаго состава мастерской пять или шесть человѣкъ заболѣвали воспаленіемъ легкихъ или чахоткой.

Помимо того, обращеніе съ тяжелыми глыбами желѣза и кусками раскаленной стали создавало постоянную опасность для человѣческой жизни. Почти ежедневно бывали несчастные случаи.

То неловкій носильщикъ уронитъ себѣ на ноги тяжелую штуку чугуна, то огненная струя, перелившись изъ разбитаго тигля, попадетъ въ лужу воды и разорвется дѣйствіемъ образовавшихся паровъ, какъ гигантскій разрывной снарядъ. Мелкіе обжоги случались безъ счета. Къ нимъ привыкли и на нихъ не обращали вниманія.

Въ формовочномъ отдѣленіи работа шла тоже полнымъ ходомъ. У длинныхъ верстаковъ работали подростки, подчищая мелкія формы. Они осторожно разбирали внѣшнія части и вынимали деревянную модель, дававшую основаніе при формовкѣ, потомъ принимались сглаживать всѣ углы и извилины стѣнокъ, вытиснутыхъ изъ красной или черной земли, счищали неровности маленькимъ, стальнымъ гладиломъ и вынимали изъ глубины изгибовъ всѣ лишнія крупинки узкой лопаточкой съ загнутымъ концомъ.

Огладивъ неровности формы, они обдували ее ручными мѣхами и опыливали графитомъ. Потомъ скрѣпляли ея углы длинными гвоздями, осторожно втыкая ихъ въ мягкую землю и, наконецъ, смазывали краской, т.-е. водой, разведенной съ небольшимъ количествомъ клея.